Читаем Первопроходцы полностью

Евсей Павлов высмотрел среди приведенных девок корячку, и она приняла его. Они пытались спать в зимовье, завешавшись медвежьей шкурой. Но корякская женка от Евсейкиных ласк имела обыкновение громко орать. Ни уговорами, ни руганью ничего поделать с ней не могли. Желая отселиться, Евсей строил отдельную избенку. Юшка Трофимов, бывший Стадухину верной опорой, тоже обабился: чего не смогли сделать лишения бродячей жизни — сделала чукчанка.

Новый дух накрыл оба анадырских зимовья. Даже беспросветная февральская метель сладкоголосо напевала про Пенжину, манила чем-то радостным. Повеселели лица людей и их разговоры. Полярная ночь была на исходе, уже разъяснивались над тундрой легкие белесые сумерки. Почуяв сборы в новый поход, сама по себе собиралась ватага больше полусотни удальцов. С Моторой и Дежневым желали остаться только три десятка, но среди них оказались все беглые казаки. «На что надеялись?» — гадал Михей Стадухин.

— Думают здешними службами получить прощение от государя? — спрашивал брата.

— Дальняя окраина! — разумно рассуждал Тарх. — Немирных народов мало, женок много, с голоду не помрешь… А что? Известят Колыму про рыбий зуб и выслужат прощенье.

— Не из вольных! — жестко посмеивался старший Стадухин. — Пантелей Демидыч называл таких городовыми.

Те, что собирались идти в полуденную сторону, опять должились у торговых людей порохом, свинцом, неводными сетями, возбужденно толклись возле стадухинского зимовья, укладывали пожитки в нарты. Дежневские и моторинские люди наблюдали за сборами кто с тоской и завистью, кто со скрытой насмешкой, и все помалкивали, будто знали свою им одним понятную правду.

Холода стояли лютые, с грохотом трескался и вспучивался лед реки, птицы облепляли крыши зимовий, а утрами, белые от инея, толстые от распушенных перьев, нехотя снимались с мест. Но кончалась северная ночь. На Сретенье алел восток, а на святого Луку показался ослепительно алый край солнца. Боясь прогневить Господа, Михей Стадухин с умиротворенным лицом вошел в дежневское зимовье, положил на образ Николы Чудотворца семь поясных поклонов, поклонился бывшим товарищам — казакам, испросив прощения за дерзкие слова и обиды. Ответа не было, они смущенно глядели под ноги. При общем молчании Стадухин нахлобучил шапку, вынул из-за пазухи отобранную у Моторы отпускную грамоту Власьева, положил на нары и закрыл за собой дверь с чувством исполненного долга. За ним в одной заячьей рубахе вышел Бугор.

— Не гневись, Мишка! Не по злобе остаюсь, нет уже духу идти в неведомое. Кончился! И кабалиться невмочь: прежних кабал много.

— Понимаю! — мимоходом обнял казака Стадухин и пронзительно свистнул. Из зимовий стали выходить по-походному одетые люди. Михей рассеянно обернулся к Бугру, все еще топтавшемуся на ветру в одной рубахе.

— Скажи — отчего казаки переметнулись к Моторе? С какого ляда вы здесь выслужите государево прощение?

— До седой бороды дожил — ни перед кем спины не гнул. А ты мне: «Васька, хватай!..» — Бугор сплюнул, выругался: — У Моторы все по старине, соборно и сообща.

— Это хорошо! — согласился Стадухин, присматриваясь к сборам. — При мирной жизни у него, наверное, лучше… Ну, дай вам Бог спокойной службы! Прощай, что ли, Васенька! — Еще раз обнял казака и зашагал к своим людям.

Шесть десятков промышленных, стоя возле стянутых ремнями нарт, скинули шапки, с их голов закурился пар, волосы выбелило куржаком. Призвав в помощь Господа, Богородицу, Николу Чудотворца и всех святых покровителей, они и торговый человек Михайла Баев двинулись под началом казака к застывшей и заметенной реке. Двоевластие кончилось. Одни с облегчением, другие с тоской глядели вслед удалявшейся ватаге.

— Вдруг вернутся? — Ефим Меркурьев метнул опасливый взгляд на Семена Дежнева. В нем была тайна, связывавшая всех спасшихся людей Бессона Астафьева.

— Мишка не вернется! — покаянно крестясь, пробормотал Семен. — Новгородец! Или лоб расшибет, или добудет свое.

12. Каждому свое

Перейти на страницу:

Все книги серии Трилогия об освоении Сибири

По прозвищу Пенда
По прозвищу Пенда

1610-е годы. Только что закончилось на Руси страшное десятилетие Великой Смуты, избран наконец новый московский царь Михаил, сын патриарха Филарета. Города и веси Московии постепенно начинают приходить в себя. А самые непоседливые и отважные уже вновь устремляют взоры за Уральский Камень. Богатый там край, неизведанные земли, бесконечные просторы, одно слово — Сибирь.И уходят за Камень одна за одной ватаги — кто налегке, кто со скарбом и семьями — искать себе лучшей жизни. А вместе с ними и служивые, государевы люди — присматривать новые угодья да остроги и фактории для опоры ставить.Отправились в Сибирь и молодые хоперские казаки, закадычные друзья — Пантелей Пенда да Ивашка Похаба, прослышавшие о великой реке Енисее, что течет от Саянских гор до Студеного моря, и земли там ничейной немерено!..

Олег Васильевич Слободчиков

Приключения / Исторические приключения / Историческая проза / Роман, повесть
Первопроходцы
Первопроходцы

Дойти до конца «Великого Камня» — горного хребта, протянувшегося от Байкала до Камчатки и Анадыря, — было мечтой, целью и смыслом жизни отважных героев-первопроходцев. В отписках и челобитных грамотах XVII века они оставили свои незатейливые споры, догадки и размышления о том, что может быть на краю «Камня» и есть ли ему конец.На основе старинных документов автор пытается понять и донести до читателя, что же вело и манило людей, уходивших в неизвестное, нередко вопреки воле начальствующих, в надежде на удачу, подножный корм и милость Божью. И самое удивительное, что на якобы примитивных кочах, шитиках, карбазах и стругах они прошли путями, которые потом больше полутора веков не могли повторить самые прославленные мореходы мира на лучших судах того времени, при полном обеспечении и высоком жалованье.«Первопроходцы» — третий роман известного сибирского писателя Олега Слободчикова, представленный издательством «Вече», связанный с двумя предыдущими, «По прозвищу Пенда» и «Великий тес», одной темой, именами и судьбами героев, за одну человеческую жизнь прошедших огромную территорию от Иртыша до Тихого океана.

Олег Васильевич Слободчиков

Роман, повесть

Похожие книги

Властелин рек
Властелин рек

Последние годы правления Иоанна Грозного. Русское царство, находясь в окружении врагов, стоит на пороге гибели. Поляки и шведы захватывают один город за другим, и государь пытается любой ценой завершить затянувшуюся Ливонскую войну. За этим он и призвал к себе папского посла Поссевино, дабы тот примирил Иоанна с врагами. Но у легата своя миссия — обратить Россию в католичество. Как защитить свою землю и веру от нападок недругов, когда силы и сама жизнь уже на исходе? А тем временем по уральским рекам плывет в сибирскую землю казацкий отряд под командованием Ермака, чтобы, еще не ведая того, принести государю его последнюю победу и остаться навечно в народной памяти.Эта книга является продолжением романа «Пепел державы», ранее опубликованного в этой же серии, и завершает повествование об эпохе Иоанна Грозного.

Виктор Александрович Иутин , Виктор Иутин

Проза / Историческая проза / Роман, повесть
Доченька
Доченька

Сиротку Мари забрали из приюта, но не для того, чтобы удочерить: бездетной супружеской паре нужна была служанка. Только после смерти хозяйки 18-летняя Мари узнает, что все это время рядом был мужчина, давший ей жизнь… И здесь, в отчем доме, ее пытались обесчестить! Какие еще испытания ждут ее впереди?* * *Во всем мире продано около 1,5 млн экземпляров книг Мари-Бернадетт Дюпюи! Одна за другой они занимают достойное место на полках и в сердцах читателей. В ее романтические истории нельзя не поверить, ее героиням невозможно не сопереживать. Головокружительный успех ее «Сиротки» вселяет уверенность: семейная сага «Доченька» растрогает даже самые черствые души!В трепетном юном сердечке сиротки Мари всегда теплилась надежда, что она покинет монастырские стены рука об руку с парой, которая назовет ее доченькой… И однажды за ней приехали. Так неужели семья, которую мог спасти от разрушения только ребенок, нуждалась в ней лишь как в служанке? Ее участи не позавидовала бы и Золушка. Но и для воспитанницы приюта судьба приготовила кусочек счастья…

Борисов Олег , Мари-Бернадетт Дюпюи , Олег Борисов , Ольга Пустошинская , Сергей Гончаров

Фантастика / Роман, повесть / Фантастика: прочее / Семейный роман / Проза