Первопроходцы

Вскоре судам пришлось спустить паруса, а гребцам сесть за весла. Коч Осташки обошел большое судно Попова. Федот пристроился за его кормой. И так они шли весь день, продвигаясь от скалы к скале. Для отдыха пытались встать на якоря, но они волочились по дну, а усиливавшийся ветер уносил от берега в море. Держаться против него не было сил даже у Осташки на его малом судне. Ничего не оставалось, как опять отдаться воле Божьей. Призывая в помощь Николу Чудотворца, гребцы только удерживали суда носом к волнам, и снова их понесло в неведомое. Образ ленского пропойцы с холодным трезвым взглядом стоял перед Федотом почти в яви, забываясь, он в голос ругал его, накликавшего тяжкие судьбы.

Из свежего ветер превратился в сильный, потом сделалась буря. Парус накрепко привязали, из шестов соорудили плавучий якорь. Вдали то взлетал на гребне, то пропадал из виду коч Осташки и отдалялся, пока не слился со свинцовыми волнами. То усиливаясь, то стихая до умеренного, ветер не унимался неделю сряду. Вода была выпита. Спасала сырость: небо бусило, водяная пыль висела над морем, цепляясь за гребни волн, коч обгоняли низкие облака, их влага оседала на расстеленном парусе, ее приспособились собирать в бочонок.

Однажды за бортом показалась морская трава, потом еще: где-то поблизости была земля. По правому борту темными пятнами мелькнули острова, затем по курсу горбатой рыбьей спиной поднялись из вод и приблизились скалы, на которых лежали облака.

— Где мы? — бормотал Федот и носком сапога чертил по настилу карту побережья, как его помнил. — Острова или земля против Яны, Индигирки, Колымы. Потом острова с зубатыми людьми… Нос Необходимого Камня, свесившийся к полудню…

Кончилось вяленое мясо, запас дров сожгли вперемешку с китовым жиром, теперь мерзли и жевали сырые кожи.

— Новая Земля! — поддакнул передовщику Михейка Щербаков. Он был худ, как пугало, потерял половину зубов и с белой бородой походил на мосластого старика. Федот перевел взгляд на других спутников, с которыми делил невзгоды последних лет: впавшие щеки и губы, выбеленные солью бороды — они были не краше Михейки.

— Слыхал на Индигирке от связчика, Царствие Небесное, — Щербаков прочертил пальцами со лба на запавший живот да по задравшимся как вороновы крылья плечам, — будто выносило его к острову. И там по запаху дыма он вышел к земляным избам. Встретили бородатые люди огромного роста, обогрели, накормили, выслушали жалобы, дали отдохнуть и с неделю никуда не пускали, а после говорят по-русски: «Никому не сказывай, что встретил нас!»

— Про Новую Землю много слухов! — рассеянно пробормотал Федот, не поднимая глаз и продолжая что-то вычерчивать носком сапога. — Похоже, она тянется против Индигирки, Колымы и мыса, откуда Нос свесился на полдень.

— Земля или остров за островом? — высказал догадку один из сидевших на корме. — Китов много, подплывают близко, как бы шалостью не перевернули коч.

Федот скользнул по говорившему туманным взглядом, передал руль, присел на четвереньки и стал чертить по доскам пальцем.

— И куда нас выносит? — спросил ухмылявшееся видение. — Ведь ты на десяток лет вперед все знал, отчего молчишь? Помер, что ли?

— Ты с кем говоришь? — с дрожью в голосе просипел Щербаков. Худое лицо его вытянулось, губы подергиваались.

Федот поморщился, вымученно улыбнулся:

— Это так! Сам с собой!

Ветер стих, будто внял молитвам странников. Успокаивались волны, устало перекатываясь и подталкивая судно к земле. Из-за низких облаков тускло блеснуло солнце. Мореходы подняли парус: последний съестной припас. Стала быстрей приближаться суша. Федот пристально вглядывался в береговую линию, продолжал рассуждать вслух:

— Не пойму! Опять к Носу пришли или что?

— Там камни — выше! — неуверенно возразил Щербаков и заскоблил вислую седую бороду.

Перед ними расстилалась тундровая равнина с редкими черными скалами, подступавшими к воде.

— Может, выбросимся? — неуверенно зароптали гребцы.

— А там что? — устало спросил Федот. — Вдруг болотина, как между Яной и Омолоном.

— Утки, гуси…

Щербаков поплелся на нос судна мерить глубину, опустил шест и не достал дна. Можно было подойти ближе, ветер позволял двигаться вдоль берега под парусом.

— Обойти Нос в другой раз никак не могли, — вразнобой спорили промышленные, поглядывая на передовщика. — И земля была бы по другому борту, и шли бы на закат.

Федот молча хмурил лоб и продолжал что-то чертить. Вскоре показался залив. Вдали от берега виднелся низкорослый низинный лес. Впередсмотрящие указали на отмель. На ней виднелся русский коч полузанесенный песком и окатышем. Спутать его с каким-нибудь другим судном было невозможно.

— Эвон еще один!