Первопроходцы

События тех дней сблизили Вениаминова и Завойко. Кроме того, у них были общие взгляды. Они оба приветствовали распространение русского влияния на Амуре и Дальнем Востоке и старались его упрочить. Они понимали, что это имеет большое прогрессивное значение для судеб края и его коренного населения — нивхов, коряков, ительменов, которые, по замечанию Г.И. Невельского, знаменитого и деятельного современника Вениаминова, исследователя дальневосточных морей и рек, "думали о нас нехудо". Немалая заслуга в том и Вениаминова.

Героическая победа русских солдат и матросов в Петропавловске застала Вениаминова в Якутске, он с восторгом воспринял эту весть. Встретившийся с ним там И.А. Гончаров писал: "мы с ним читали газеты, и он трепещет, как юноша, при каждой счастливой вести о наших победах".

Было бы несправедливо забыть об участии Вениаминова в освоении Амура и Приморья, в этом огромном по своему историческому значению мероприятии. Исконно Русская, приобретенная еще храбрыми землепроходцами семнадцатого столетия дальневосточная земля была окончательно возвращена России на глазах Вениаминова и не без его помощи.

Его перу принадлежат конкретные планы использования естественных богатств природных ресурсов края, расселения в Приморье русских крестьян, разведения пашен, скота и строительства городов. Он продолжал путешествовать, занимался наблюдениями быта и культуры туземцев, много плавал по Амуру. Могучая река не могла не привлекать его своими пейзажами, своими размерами, а своей красотой. Глазами русского крестьянина он видел, что "земли на Амуре плодородны: начиная от Стрелочного караула до Лимана, и далее нет решительно места, где бы не мог жить хлебопашец, или скотовод, или огородник, или даже садовод".

По Амуру, по мысли Вениаминова, должен был пролечь удобный и краткий путь для снабжения Камчатки, "приморских и морских наших мест хлебом". А ведь для снабжения Русской Америки тогда приходилось совершать кругосветные плавания.

Вениаминов оказался в числе инициаторов создания города на Амуре — Благовещенска. Ученый так объяснял выбор его местоположения: "…перед устьем Зеи, на подошве последних гор, лежащих от самого устья верстах в 10 или 12, прежде всех должен быть город, не менее как губернский, который сверх значения своего вблизи Айгуна и заведывания местами вниз по Амуру, может командовать верховьями Амура и Зеи".

Вениаминову было хорошо известно о желании гиляков (нивхов) присоединиться к России по примеру тунгусов. Когда Невельский отправился в Аян, нивхи попросили его взять с собой двух своих представителей, Позвейна и Паткена, для переговоров с "джанги" — начальником Аянского порта Завойко — о принятии русского подданства. В Аяне состоялась встреча Вениаминова с посланцами; тогда он усиленно допытывался у них, "по своей ли воле они пришли?" — Позвейн и Паткен ответили ему утвердительно, добавив, что все нивхи на Сахалине хотят, чтобы русские оградили их от бесчинствующих китобоев и маньчжурских купцов.

Невельский и Вениаминов верили, что в дальнейшем русские смогут ознакомить коренное население края с прогрессивными формами хозяйствования, и не ошиблись: знакомство нивхов с земледелием началось с 1850 года. Это был первый шаг от их исконного примитивного хозяйства, небольшой, но значительный по смыслу.

За дальнейшей судьбой Вениаминова, этнографа, исследователя алеутов, тонкого знатока их культуры и старины, с тревогой следили передовые русские люди. "Духа его не угашайте вашими шапками и камилавками", — взволнованно писал И.А. Тургенев К.С. Сербиновичу. Но Вениаминова цепко держала правящая верхушка царской России. Ей выгодно было использовать талант, имя и славу ученого в своих целях. Все выше продвигается он по иерархической лестнице: архимандрит, епископ Алеутский и Камчатский, архиепископ Камчатский и Якутский, наконец, митрополит Московский и Коломенский. Вместе с тем все более гаснет дух исследователя, сокращается диапазон творческой активности. Наконец, слепой и беспомощный под тяжестью лет, он заканчивает в 1879 году свой жизненный путь.

Полна суровых испытаний, радостей и скорбей судьба этого человека, одного из выдающихся деятелей своего времени.

Вглядимся в его портрет: в нем нет ни подлинного, ни тем более показного "смирения" и "благости". Пытливо сверкают зоркие глаза сибиряка-крестьянина, мерилом оценок которого всегда был народный здравый смысл.

И не случайно так часто звучало его имя в беседах с нашими алеутскими и американскими коллегами. Иван Евсеевич Попов — Иннокентий Вениаминов оставил яркий след и в судьбе маленького островного народа, искренним другом и защитником которого он был, и в истории науки своего великого Отечества.

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Барсуков И.П. Иннокентий — митрополит Московский и Коломенский. М., 1883.

Вениаминов И. Записки об островах Уналашкинского отдела. Часть I–III. Спб., 1840.

Вениаминов И. Замечания о колошелском и кадьякских языках и отчасти о прочих российско-американских с присовокуплением Российско-колошенского словаря. Спб., 1846.