Первородный грех. Книга вторая

– Могу дать тебе послушать, как она визжит. – Они уловили в его голосе нотки раздражения. – Такое доказательство ты хочешь получить?

– Нет, – ледяным голосом спокойно сказала Мерседес. – Мне нужно что-нибудь более определенное. Я хочу быть уверена, что Иден действительно находится у вас и что она жива. Когда моей дочери было пять лет, я подарила ей ее первого коня. Спросите у нее, как его звали и какой он был породы. И еще, мне необходимо дать вам какое-нибудь имя, чтобы впредь точно знать, что я имею дело именно с вами. С этого момента вы будете называть себя Полом.

– Ты спятила? – голос в трубке стал повышаться. – Кто, по-твоему, диктует здесь условия?

– Никто. Позвоните мне снова, когда получите ответы на два мои вопроса. И не забудьте – ваше имя Пол.

– Ах ты сука! Да я могу сделать с ней все, что захочу. Все! Ты меня слышишь? – Его дыхание стало прерывистым. – Я могу заморить ее голодом. Могу избить. Могу изнасиловать!

Де Кордоба заметил, как голые пальцы ноги Мерседес с силой ткнулись в мягкий ворс ковра.

– А захочу – прирежу! Вспорю ей…

Она с размаху грохнула трубку на рычаги телефонного аппарата, прерывая поток истерических угроз. Теперь ее руки слегка дрожали.

– О, Боже – прошептала Майя, невольно вскакивая на ноги. – Мерче, ты что наделала?

– Вы поступили рискованно, – сухо сказал де Кордоба. – Надо было дать ему успокоиться.

– Бесполезно, – проговорила Мерседес. – Он не хотел успокаиваться. Вы же слышали, какой у него был голос.

– Но ты его спровоцировала. – Лицо Майи все еще оставалось бледным.

– Я просто дала ему понять, что меня не так-то просто запутать. – Она устало посмотрела на своих собеседников. – Мне даже кажется, что это для него важнее, чем получить деньги. – Ее взгляд остановился на полковнике. – Он ни слова не сказал о ее ломке. Вы заметили?

– Да, – кивнул тот.

– Очевидно, они еще не догадались, – предположила Майя.

– Очевидно. – Помолчав немного, Мерседес встала. – Я иду спать.

– Он может позвонить снова, – сказал де Кордоба.

– Не думаю. Скорее всего, он выждет некоторое время, чтобы таким образом наказать меня. Но в конце концов сделает все так, как я ему велела.

– А разве вы не желаете прослушать пленку?

– Если хотите, слушайте сами, а я уже наслушалась. Потрясенный ее самообладанием, де Кордоба распахнул перед ней дверь.

– Вы держались молодцом, – проговорил он на прощание. – Просто молодцом.

Она грустно улыбнулась.

– Иден все-таки моя дочь.

Аргентинец притворил дверь своей спальни. После ухода женщин в комнате остался нежный аромат их духов. Полковник подошел к магнитофону, перемотал пленку и стал вслушиваться в хрипловатый голос.

Речь звонившего показалась ему достаточно грамотной, хотя он не был знатоком североамериканских наречий. Голос был сильный, молодой, уверенный, даже властный. Но в нем чувствовались какие-то зловещие, вибрирующие интонации, отчего у де Кордобы зашевелились волосы на затылке.

… Могу изнасиловать! А захочу – прирежу! Вспорю ей…

Он прослушивал запись снова и снова. И все больше поражался ледяному спокойствию Мерседес. В отличие от нее, его собственный голос во время первого разговора звучал неуверенно и нервно.

Что касается голоса преступника, то здесь сомнений не могло быть: в нем ясно угадывалось одно чувство – ненависть.

Ему стало не по себе, и он потянулся за бутылкой виски.

Тусон

Черные прорези капюшона злобно уставились на Иден. Она физически ощущала, что с приходом ее тюремщика крохотная каморка заполнилась бешеной яростью, в воздухе витала угроза.

– Твой первый конь. Как его звали?

– Мой первый конь? – обалдело повторила она.

– Как звали твоего первого коня? – В своем капюшоне он был похож на средневекового палача. На сжатых в кулаки руках проступили вены. – И какой он был породы? Отвечай! Живо!

С минуту она в недоумении смотрела на него, затем у нее с такой силой забилось сердце, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Им нужны доказательства, что я жива! Я скоро буду свободна?

– Отвечай на мои вопросы.

– Его звали Элфи. Элфи! Шетлендец! Бурый с белым, пегий… – затараторила Иден. – Это они просили тебя выяснить? Они согласились заплатить? Ты только скажи мне…

– Твоя мамаша – хитрая стерва, – буркнул он. Затем вытащил из кармана крошечный магнитофон и сел на кровать. – Она думает, что я ее обманываю. Так что тебе придется передать ей маленькое послание.

– Моя мама?!

– Скажешь ей, чтобы не умничала. И еще скажешь как тебе здесь плохо. Думаю, тебе ясно, что я имею в виду.

Совершенно ошеломленная, Иден тупо уставилась на него.

– Ты «трясешь» мою мать? Не отца? – Она ничего не понимала – Но почему ее, а не его? У него же гораздо больше денег! – Ее глаза округлились. – И сколько же ты просишь?

Он несколько секунд помолчал, потом сказал.

– Десять миллионов долларов. Иден чуть не лишилась дара речи.

– Десять миллионов? Идиот! Да она в жизни не наберет столько денег!