Первородный грех. Книга вторая

– Написана весьма правдиво. Но моя жизнь была несколько иной. Здесь рассказывается о деградации, безысходности, отчаянии… у меня же всегда были деньги, чтобы избежать этого.

– А как насчет твоего приятеля, торговца наркотиками?

– Расти? – Она улыбнулась. – Расти ограждал меня от контактов с другими наркоманами. Он как бы стоял между мной и внешним миром.

– Потому что не желал, чтобы ты увидела, какой тебя ожидает конец.

Она обвела взглядом его высокую широкоплечую фигуру.

– Расти просто старался защитить меня. Он заботился обо мне.

– Как фермер, откармливающий свинью, перед тем как ее зарезать.

Ее улыбка погасла.

– Ты говоришь, как моя мать. Расти не позволял мне опускаться. Я никогда не была похожа на всех этих несчастных наркоманов, бесцельно слоняющихся в парках, не зная, куда податься и чем заняться. Он оберегал меня.

– И что ты сделала, когда его не стало?

– Ну… я подалась к Гнилому. Он был моим знакомым. Приторговывал наркотой. Мы с ним на пару ширялись.

– Тоже наркоман?

Она медленно кивнула.

– Ага. Там все наркоманы. У Гнилого я насмотрелась мерзостей. Помню, однажды он неудачно укололся – вены-то у него черт знает на что похожи… Так вот, он ширнулся, а когда вынул иглу, из вены стала сочиться кровь, и у него под кожей образовался целый пузырь. Тогда Гнилой проткнул его иглой, отсосал кровь в шприц и выдавил ее в столовую ложку. Затем стал вылавливать из этого месива комки свернувшейся крови, собираясь остальное снова впрыснуть в вену. Меня чуть не стошнило. Я даже отвернулась. – Иден села обратно на кровать. – А в другой раз, помню, мы с ним отвозили в больницу одну наркоманку. У нее была передозировка. Начались глюки. Уже в больнице она впала в кому. Никогда не забуду лиц врачей. То, как они смотрели на нас. Как на говно собачье. А на следующее утро она умерла, и мы просто свалили оттуда… Оставили ее тело, а сами свалили.

На лице Джоула появилась гримаса отвращения.

– И даже тогда ты все еще не понимала, куда катишься?

Иден на минуту задумалась.

– Как-то раз, – медленно заговорила она, – я искала иглу среди кучи всякого барахла… Наконец нашла, вставила в шприц… И вдруг испугалась. Но не того, что игла могла быть грязной. Я испугалась, что она засорилась. Я сидела в нерешительности, а в голову лезли разные мысли. Я спрашивала себя…

– О чем?

– Я спрашивала себя, во что же я превращаюсь.

– И?

– Да поздно уже было. Я уже окончательно втянулась.

Джоул сел рядом с Иден и пристально посмотрел ей в глаза.

– Нет, Иден, не поздно. Ты уже больше не наркоманка.

– Я всегда буду наркоманкой.

– Нет. Тебе удалось избавиться от героина. Разве ты не прочитала книгу? Все уже кончилось.

– Это никогда не кончится.

– Не для того ты родилась, чтобы загубить свою жизнь героином, – резко сказал он. – Я много повидал наркоманов, Иден. Во Вьетнаме… да и в других местах. Но все они, прежде чем начать колоться, стали калеками. И не будь наркотиков, они начали бы пить. Ты ведь не такая.

– Откуда тебе известно, какая я? – устало проговорила она. – У меня это врожденное. Наследственное. Ты же знаешь, мой отец тоже употребляет наркотики.

– Да это оттого, что он торгует кокаином, – раздраженно сказал Джоул. – При чем здесь наследственность?

Он не торгует кокаином. Он просто нюхает его. Иден увидела, как удивленно уставились на нее черные глаза.

– Твой отец один из самых крупных наркодельцов Лос-Анджелеса.

– Чушь все это!

– Он в течение пятнадцати лет возил кокаин из Колумбии, Иден. Ты что, думаешь, твой папаша стал миллионером, торгуя бананами и папайей?

Она почувствовала, как у нее начинает холодеть сердце.

– Господи…

– Неужели ты не знала?! – недоверчиво воскликнул Джоул. – Неужели ты ни о чем даже не догадывалась?

– Нет! Ты сам-то откуда узнал?

– Это было не трудно. Твой отец поставлял лучший кокаин в городе. Он этим прославился.

– Господи, – снова прошептала Иден, чувствуя подступающую к горлу тошноту. У нее внутри что-то сжалось. – Но моя мать к этому не имела никакого отношения. Я уверена, она ничего не знала.

– Да ну? – с иронией в голосе произнес он.

– Да! – Иден как-то вся поникла, ее лицо сделалось серым.

– Может быть, это и так, – хрипло сказал Джоул. – Я думал, тебе все известно… Мне не следовало заводить этот разговор.

Иден с минуту молчала.

– Я никогда не хотела взглянуть правде в глаза, – пробормотала она. – Но где-то в глубине души я, конечно, знала… Всегда знала.

– Ты ни в чем не виновата. И к наркотикам ты пристрастилась не из-за какой-то там дурной наследственности. – Джоул посмотрел ей в лицо. Она явно не слушала его. Он поднялся. – За подносом я заскочу попозже.

Дверь за ним закрылась.

Иден осталась неподвижно сидеть, уставившись невидящим взглядом в стену, подавленная и опустошенная.

Ей снова снилось, что она закована в цепи, тяжелые, холодные, не позволяющие пошевелить ни рукой, ни ногой.

Мама и папа находятся рядом. Но они не видят ее. И не слышат, что она зовет их.