Первородный грех. Книга вторая

– Вы хотите знать, кто я и что здесь делаю, так?

– Совершенно верно, – с готовностью подтвердил Хэнрахан.

– О'кей, – со вздохом проговорила Иден, – я вам все расскажу. Я наркоманка.

Выражение лица Хэнрахана несколько изменилось.

– Это правда? – недоверчиво протянул он.

– Да. Или, вернее, я была наркоманкой, до тех пор пока не встретила Джоула. Мы полюбили друг друга… И он помогает мне отвыкать от героина. Поэтому он и привез меня сюда. Мне ведь сейчас нужен покой. Уединенность. Вы не находите, что это место идеально подходит?

– И вы прошли через ломку?

Иден кивнула.

– Джоул помог мне. Без его поддержки я бы никогда не пережила этот кошмар. И вот в течение уже двух месяцев я ни разу не ширнулась.

– Что-то у вас на руках не видно следов от уколов. Она спрыгнула с лошади и расстегнула ремень.

– Надеюсь, я не слишком оскорблю вашу безупречную нравственность, джентльмены. Я никогда не кололась в руки. – Она спустила джинсы. – Вот, куда я вводила себе героин. Сюда и еще в лодыжки.

Полицейские, раскрыв рты, уставились на ее изящные, чуть тронутые загаром ляжки и туго обтягивающие маленький бугорок в низу живота трусики. Казалось, они напрочь забыли о существовании Джоула.

Сейчас он мог свободно двигаться, мог запросто сбить их на землю, сделать с ними что угодно…

Но в этом уже не было необходимости. Иден сама справилась с ними. Это было ясно по тому, как изменились их лица.

– Ну и ну, – сочувственно произнес Хэнрахан. – В жизни не видал ничего подобного.

– Я была законченной наркоманкой. Безнадежной.

Но Джоул спас мою жизнь. И не только жизнь – он спас мою душу. – Иден застегнула молнию на джинсах и заправила рубашку. – Он постоянно старается защитить меня от всех и вся. Думает, мне будет стыдно, если люди узнают правду. А мне совсем не стыдно.

– Ну и правильно. Отдаю должное вашей откровенности. Но теперь, может, вы согласитесь назвать ваше настоящее имя и адрес?

– Конечно. Мое настоящее имя Антигона Прингл-Уильямс.

– Антигона?!

– Поэтому я и предпочитаю, чтобы меня звали Иден. А живу я на Лексингтон-роуд, неподалеку от бульвара Сансет в Беверли-Хиллз.

Хэнрахан записал.

– Звучит правдоподобно, однако мы обязательно проверим вашу информацию. Вы это понимаете, Иден?

– Разумеется. Мои родители знают, что я наркоманка. Честно говоря, они уже на меня рукой махнули. Только имейте в виду, сейчас вы дома никого не застанете. Они оба в Европе, на натурных съемках. Видите ли, мой папаша киноактер.

– Мы как-нибудь найдем способ проверить. – Хэнрахан снял свои солнцезащитные очки. Его поросячьи глазки смотрели спокойно. – А хотите знать, как я понял, что вы говорите правду? – спросил он.

– Благодаря лошади, – ответила Иден.

– Точно! Я всю жизнь вожусь с лошадками и внимательно следил за вашей кобылой, пока вы сидели на ней. У таких вот чистокровных арабских лошадей, если они чувствуют в седоке хоть малейшее напряжение, обязательно начинают беспокойно подрагивать уши, словно крылышки у сидящих на проводе воробьев.

– Я действительно говорю правду.

Полицейские наконец убрали руки со своих револьверов. Даже Дэйли позволил себе несколько расслабиться и благодушно улыбнуться.

Иден подошла к Джоулу и взяла его под руку.

Чувствуя, как он все еще напряжен, она ясными глазами взглянула на блюстителей порядка.

– Извините, но, кажется, вас напрасно побеспокоили.

– Я вовсе не считаю, что мы впустую потратили время, Иден, – сказал Хэнрахан. – И, к тому же, вы внесли в нашу скучную жизнь некоторое романтическое разнообразие. Возможно, мы еще приедем, чтобы выяснить кое-какие детали. Вы не против?

Джоул почувствовал, что Иден слегка подталкивает его локтем.

– Конечно, нет проблем, – охрипшим голосом пробормотал он. Она ткнула его сильнее. Он выдавил из себя еще несколько слов: – Извините, я был не слишком общительным. Понимаете, для меня это очень деликатный вопрос.

– Всегда лучше быть искренним с полицией, Джоул. Мы ведь не монстры какие-нибудь, как некоторые думают. Ну, будьте здоровы.

Они сели в машину и медленно покатили обратно.

Джоул и Иден стояли на крыльце и смотрели, как скатывается за горизонт утомленное солнце. По бескрайнему небу плыло рваное облако, раскрашенное вечерней зарей в желто-зелено-синие цвета. Пустыня лежала в тишине. Тут и там на фоне темнеющего неба виднелись черные силуэты сагуаро и окотилло. Засияли звезды, похожие на холодные алмазы, рассыпанные на темно-синем бархате. Было слышно, как лошадь мирно хрупает свой овес.

– Грустно, правда? – сказала Иден. – Порой самое красивое оказывается грустным: закат, радуга, истинная любовь… – Она прислонилась к перилам и простерла вверх руки. Вечерний ветерок играл ее длинными мягкими волосами. – Мне нравится здесь. А Калифорнию я ненавижу. Я всегда ее ненавидела. Все так стремятся туда попасть, но, ты знаешь, она будто мираж. Будто обещания, которым никогда не суждено сбыться. Один обман. Это не настоящая Америка. Вот Америка. Здесь ее сердце.

Все еще напряженный, Джоул почти не слушал ее. Иден коснулась его руки.

– Джоул… Не думай ты больше о них. Они уехали.

– Но вернутся.

– Я их обдурила.

– Это не надолго.