Первородный грех

— Понимаешь, я знала, что его собираются выгнать. Я печатала письмо от мистера Жерара в ту фирму, «охотникам за головами». Конечно, я не могла прямо сказать Сидни, что планируется на его счет, — я всегда считала работу личного секретаря сугубо конфиденциальной, — но было бы несправедливо его не предупредить. Он чуть больше года как женился, а сейчас у них дочка родилась. А ему уже за пятьдесят, должно быть. Не так-то легко новую работу найти в этом возрасте. Ну и вот, когда я узнала, что ему назначено к мистеру Жерару прийти со сметами, я оставила экземпляр письма у себя на столе. Мистер Жерар всегда заставлял его ждать, вот я и вышла из комнаты, чтобы дать ему шанс. Уверена была — он прочтет письмо. Это же так по-человечески, просто инстинкт такой — заглянуть в письмо, если оно у тебя перед носом лежит.

Однако этот поступок, столь чуждый ее характеру и противоречащий обычному стилю ее поведения, был продиктован вовсе не жалостью. Теперь она это понимала и лишь удивлялась, почему не осознавала этого раньше. То, что она тогда чувствовала, было ощущением общности судьбы: оба они — и она, и Сидни Бартрум — оказались жертвами почти нескрываемого презрения мистера Жерара. Этот поступок был ее первой попыткой сопротивляться. Не он ли придал ей мужества для нового, повлекшего более страшные последствия бунта?

— А он его прочел? — спросила Джоан.

— Наверное, прочел. Но он меня не выдал. Во всяком случае, мистер Жерар никогда не упоминал о письме и не сделал мне выговора за небрежность. Но на следующий день Сидни Бартрум попросил, чтобы мистер Жерар его принял, и, видимо, поинтересовался, остается ли за ним его должность. Их голосов я не слышала, но Сидни пробыл у него в кабинете совсем недолго, а когда вышел, я увидела, что он плачет. Ты только представь себе, Джоан: взрослый мужчина плачет! — Помолчав, она добавила: — Потому я и не сказала про это полиции.

— Про что? Что он плакал?

— Про письмо. Я ничего им про него не сказала.

— Ты только про это им не сказала?

— Да, — солгала Блэки. — Только про это.

— Думаю, ты была права. — Миссис Уиллоуби удобно сидела в кресле, расставив мощные ноги и прочно уперев их в пол; она протянула руку за бутылкой виски и рассудительно заметила: — Зачем по собственной воле предлагать информацию, которая к делу не относится и даже может ввести в заблуждение? Конечно, если они прямо тебя спросят, придется сказать правду.

— Так я и подумала. Тем более что мы еще точно не знаем, убийство это или нет. Ну, я хочу сказать, он ведь мог умереть от естественных причин — от инфаркта, например, а потом кто-то обмотал ему змею вокруг шеи. Кажется, так большинство у нас и думает. Такое как раз мог бы сделать наш издательский шутник.

Однако миссис Уиллоуби тотчас же отвергла эту удобную теорию:

— О, я думаю, мы с полным основанием можем быть уверены, что это — убийство. Что бы ни произошло с трупом впоследствии, полиция не стала бы так надолго задерживаться у вас в издательстве, да еще на таком высоком уровне, если бы были какие-то сомнения на этот счет. А коммандер Дэлглиш… Я о нем слышала. Они не послали бы офицера такого высокого ранга, если бы считали, что это смерть из-за естественных причин. Ты, конечно, сказала, что сам лорд Стилгоу позвонил в Скотланд-Ярд. Возможно, это имело какое-то влияние на полицию. Титул все еще сохраняет у нас свою силу. Разумеется, нельзя исключить самоубийство или несчастный случай, но то, что ты рассказала, по-моему, не похоже ни на то, ни на другое. Нет, если хочешь знать мое мнение, это — убийство, и совершил его кто-то из своих.

— Но не Сидни. Сидни Бартрум мухи не обидит.

— Может быть. Но он мог бы прихлопнуть кого-то покрупнее и поопаснее мухи. Ну, все равно полиция проверит алиби всех ваших сотрудников. Жаль, что ты вчера пошла делать покупки в Уэст-Энде, а не приехала прямо домой. Я полагаю, никто — ни в «Либерти»,^[82] ни у «Эйгера»^[83] — не сможет замолвить за тебя словечко?

— Не думаю. Понимаешь, я же ничего так и не купила. Я просто зашла посмотреть, а народу в магазинах было полным-полно.

— Смешно, конечно, даже думать, что ты имеешь какое-то отношение ко всему этому, но полиция должна подходить ко всем с одной и той же точки зрения, по крайней мере поначалу. Впрочем, ладно, нет смысла волноваться, пока мы точно не узнаем время смерти. Кто видел его последним? Это уже установили?

— Мисс Клаудиа, кажется. Она обычно уходит одной из последних.

— Ну и, конечно, его убийца. Интересно, как ему удалось заманить свою жертву в малый архивный кабинет? Думаю, именно там он и умер. Если предположить, что он был удавлен или задушен при помощи Шипучего Сида, тогда, значит, убийце надо было сначала его одолеть. Молодой и сильный человек не ляжет послушно на пол, чтобы позволить себя задушить. Его, конечно, могли чем-то опоить или оглушить ударом, достаточно сильным, чтобы лишить его сознания, но не таким сильным, чтобы повредить кожу головы.