Первородный грех

— Впрочем, я полагаю, лучше не стоит, хотя сама-то она в этом уже не будет нуждаться, правда ведь? Не могу сказать, что мне так уж хочется воспользоваться какой-нибудь из ее чашек.

— Само собой разумеется, — сказал Дэлглиш, — что нам крайне важно как можно больше узнать о миссис Карлинг. Поэтому мы очень признательны вам за то, что вы согласились встретиться с нами сегодня утром. Смерть ее не могла не потрясти вас, и мы понимаем, как нелегко вам было прийти сюда. Но это действительно важно.

Голос и взгляд миссис Питт-Каули выразили глубочайшее чувство:

— О, я очень это понимаю. Я хочу сказать, что абсолютно понимаю, почему вы должны задавать мне всякие вопросы. Вне всякого сомнения, я помогу вам всем, чем смогу. Что вы хотели узнать?

— Когда вы услышали эту новость?

— Сегодня утром, чуть раньше семи, как раз перед тем, как ваши люди позвонили и попросили меня встретиться здесь с вами. Мне звонила Клаудиа Этьенн. Разбудила меня, по правде говоря. Не очень-то приятно с такой новости день начинать. Она могла бы и подождать, только я думаю, ей не хотелось, чтобы я прочла об этом в какой-нибудь вечерней газете или услышала, когда в агентство приду. Вы же знаете, как быстро у нас в городе сплетни разлетаются. В конце концов ведь я — литагент Эсме, то есть я хочу сказать — я была ее литагентом, и я думаю, Клаудиа полагала, что я должна одной из первых узнать об этом и что именно она должна мне об этом сообщить. Это странно. Это самое последнее, чего можно было бы от Эсме ожидать. Но конечно, это и было самое последнее, что она сделала. О Господи, простите, пожалуйста! В такие минуты что бы ты ни сказал, все кажется неподобающим.

— Так что эта новость вас удивила?

— Разве не так всегда и бывает? Понимаете, даже когда люди угрожают, что покончат с собой, и в конце концов исполняют свою угрозу, это всегда кажется удивительным, каким-то нереальным. Но Эсме! Да еще убить себя таким способом! Я хочу сказать — это не самый удобный способ уйти из жизни. Клаудиа вроде бы не совсем уверена была в том, как умерла Эсме. Сказала, что как будто Эсме повесилась на ограде у Инносент-Хауса, а труп обнаружили в воде. Так она что — утонула или удавилась, или что вообще-то произошло?

— Возможно, что миссис Карлинг умерла от утопления, — ответил Дэлглиш, — но мы не узнаем истинную причину смерти, пока не будет проведена аутопсия.

— Но это ведь было самоубийство? Я хочу сказать, вы ведь в этом уверены?

— Мы ни в чем пока не уверены. Вы можете припомнить что-нибудь, из-за чего миссис Карлинг могла бы захотеть покончить счеты с жизнью?

— Она была расстроена тем, что «Певерелл пресс» отказалось издать «Смерть на Райском острове». Думаю, вы об этом слышали. Но ею владел скорее гнев, чем отчаяние. Просто бешеный гнев. Я могу представить себе, что она захотела как-то отомстить издательству, но не самоубийством же! Кроме всего прочего, для этого нужна смелость. Я не хочу сказать, что Эсме была трусихой. Но я почему-то не могу представить себе, как она вешается или бросается в реку. Выбрать такую смерть! Если она и в самом деле хотела покончить с собой, существуют гораздо более легкие пути. Возьмите Соню Клементс. Вы, конечно, про это знаете. Соня Клементс убила себя снотворным и спиртным. Я бы тоже так сделала. И Эсме, если подумать, тоже.

— Но в качестве публичного протеста это выглядело бы менее эффектно, — возразила Кейт.

— Не так драматично, я согласна. Но что толку в драматическом публичном протесте, если тебя при этом нет и ты не можешь им насладиться? Нет, если бы Эсме решила покончить с собой, она совершила бы это в постели: чистые простыни, вся комната в цветах, самая нарядная ночная рубашка, полная достоинства прощальная записка на прикроватной тумбочке. Создавать прекрасную видимость — это был ее конек.

Кейт, вспомнив комнаты самоубийц, куда ее срочно вызывали, — рвоту, запачканные простыни, гротескно застывшие в смерти тела — подумала, что самоубийство в реальности весьма редко бывает столь же полным достоинства, как в воображении, и спросила:

— Когда вы виделись с ней в последний раз?

— Вечером, на следующий день после смерти Жерара Этьенна. Пятнадцатого октября, в пятницу.

— Здесь или у вас в агентстве? — спросил Дэлглиш.