Первородный. Цена магии

Она открыла ротик, вознамерившись что-то произнести. Но тут вдруг открылась дверь кабинета, и перед нами предстал худой паренёк. Он одарил нас счастливой улыбкой и быстро умчался прочь.

— Следующий! — вырвался из кабинета низкий мужской голос, похожий на медвежье рычание.

Морозова захлопнула ротик и проскользнула в кабинет. А я остался в обществе троицы студентов, обступивших меня.

— Фон Браун сделает из вас блин, Горин, — насмешливо оскалился белобрысый Никитин, сложив жилистые руки на выпуклой груди.

— Блин? Нет, думаю, что всё-таки оладушек, — иронично сказал я, непринуждённо улыбаясь.

— Вы даже не отрицаете, что проиграете? — удивился брюнет.

— А зачем мне что-то отрицать? Дуэль всё покажет.

— Она покажет, что вы ничто по сравнению с фон Брауном, — презрительно выдал Никитин. — Вы даже трёх секунд не продержитесь против него.

— А давайте поспорим? Если я продержусь дольше трёх секунд, то вы будете должны мне одну услугу. Или вы не отвечаете за свои слова? Все же их слышали, — ловко подловил я идиота.

Спутники белобрысого не без толики злорадства посмотрели на него. А тот лихорадочно облизал толстые губы, поняв, что ляпнул лишнего. Но как теперь ему отступить, если его слова и правда все слышали? Это будет уроном для его дворянской чести.

— Какой силой вы обладаете? — быстро спросил здоровяк, пытаясь скрыть отчаянную надежду, загоревшуюся в его глазах.

Он явно уповал на то, что у меня какой-нибудь дико слабый дар. Такой слабый, что я даже рот открыть не успею, а фон Браун уже положит меня на лопатки и станцует победный танец. Но почему здоровяк считает, что дуэль будет непременно магической? Шут его знает.

— Я — физик.

— Фи-и-изик? — разочарованно протянул Никитин, сообразив, что начинающий физик может и продержаться против фон Брауна три секунды.

— Так что со спором? Ударим по рукам? Или как? — насмешливо сказал я, заломив бровь.

— Мне нужно отлучиться! — выдохнул здоровяк и рванул к уборной, находящейся в конце коридора.

Ему будто резко приспичило. Вот-вот коричневые кирпичи полетят.

— Струсил, — усмехнулся брюнет, злобно глядя в удаляющуюся спину белобрысого. — Ежели честно, сударь Горин, этот Никитин уже всех замучил. Лезет и лезет везде. Всех провоцирует.

— Нет, не всех, — вставил рыжий толстяк, осуждающе покрутив головой. — Только тех, кто слабее него. До обретения дара он к магам не приставал. А сейчас и к магам цепляется. Ну, опять же, к тем, кого считает слабее себя. А уж как он любит перед сударынями гоголем ходить… О-о-о! А сам-то из какого-то мелкого городка, что под Светлоградом. Отец его сельским хозяйством занимается. Видать, Никитин был первым парнем на деревне, но здесь ему это не там.

— Мудрые слова, — дёрнул я краешком рта и косо глянул на рыжего.

Он с таким презрением отзывался о провинции, как это может делать лишь тот, кто недавно уехал оттуда и пытается казаться столичной штучкой.

— Вы пойдёте за ним, сударь? — с надеждой спросил у меня брюнет. — Никитин же не покажется из уборной, пока вы тут. А когда вы уйдёте, тогда и он выйдет, да начнёт говорить, что у него живот резко прихватило или ещё чего. А так бы он, конечно, не побоялся поспорить с вами на всё что угодно. Но вы трусливо его не дождались.

— Думаю, сударь Никитин и в уборной найдёт как отвертеться от спора со мной, — совершенно искренне сказал я.

— Но вы должны хотя бы попытаться! — напирал брюнет, напоминая мне шакала, почуявшего кровь лидера.

А ведь всего пару минут назад он подобострастно смеялся над шутками Никитина. Брюнет вызвал у меня едва ли не большую гадливость, чем сам белобрысый хам.

— А почему вы сами не попытаетесь приструнить Никитина? — спросил я, стараясь не кривить физиономию.

— По разным причинам, — ушёл от ответа брюнет и поспешил вернуть разговор в прежнее русло: — Никитин явно попытается очернить ваше имя, ежели спор не состоится.

— А на каком факультете учится этот неприятный сударь? — спросил я, уловив нарастающее цоканье каблучков, возникшее за дверью кабинета.

— Юридическом! — выдохнул рыжий толстяк, тряхнув набором мягких подбородков.

— Отлично. А я учусь на химика. Скажите Никитину, что он может в любое время найти меня и продолжить наш разговор. А если мне доведётся услышать, как он порочит моё имя, то тогда уже я сам приду и напомню ему о его словах.

Кажется, я нашёл идеальный выход. Такой выход, который позволит мне держать Никитина на крючке. Сам-то он точно не захочет развивать наш конфликт. А у меня будет время на то, чтобы решить, что с ним делать: забыть о нём или всё-таки попробовать сделать своим должником?

— Мы передадим ему ваши слова, — кисло пробурчал брюнет, не сумев скрыть недовольную мину.

Он-то рассчитывал натравить меня на Никитина, но я оказался умнее. Побеждать же можно не только силой, но и умом, хитростью и даже харизмой.

— Эх-х, — расстроенно выдохнул толстяк и повернулся к открывшейся двери кабинета.