Перворожденная

— Вот поправишься, отвезу тебя в Лигурию. С Саликой познакомлю. Это такой крошечный бестолковый городок, но тебе он наверняка покажется уютным. Смешно, я все думаю, как было бы здорово жить вместе в маленьком белом домике на побережье, сидеть в беседке по вечерам, читать, болтать о пустяках, по утрам покупать лепешки… Знаешь, у Пьяджо отличные лепешки, нигде больше таких не ел. Тебе точно понравится. А всяких белок там — на каждом дереве по две. Пусть хоть по всему дому прыгают, мне не жалко. Ты только поправляйся поскорее…

Возле Исилвен опустился Малдор, уставший, испачканный в бурой копоти. Дотронулся до ее лба. Спустя минуту взглянул на мага с глухой тоской.

— Она не жива, Финеас, — негромко произнес Перворожденный. Вздохнул. — Но и не мертва.

Маг поднял глаза:

— Что ты сказал?

— Ее дух не ушел в Чертоги. Что-то держит ее здесь, на земле. Но… боюсь, мы не сможем вернуть ее, мастер. Это состояние очень зыбко, подвластно лишь надмировым течениям. Мы заберем ее в Алдеон, там она будет в безопасности.

— Алдеон крепок, но он не самое надежное убежище, — раздался знакомый голос, и огнегривый сид следом за остальными вошел в круг. — На Эрине, в наших холмах Исилвен будет гораздо спокойнее. Я возвращаюсь туда сегодня.

После кратких раздумий Малдор кивнул, соглашаясь. Финеас продолжал сидеть, крепко прижимая девушку к себе.

— Не бойся, темный маг, отдай ее мне, — сказал Беленус, наклоняясь. — Мы с Тристой о ней позаботимся.

Финеас с усилием разжал руки, и сид легко, как пушинку, подхватил эльфийку, вместе с караулом Перворожденных унося ее к ближайшему входу в бесконечные коридоры фейри.

— Пойдем, Финеас, — позвал Малдор. — Нам сегодня еще многое предстоит сделать.

Тяжело поднявшись, маг окинул взглядом поле брани. Лимдур… да, нужно подготовить погребальный костер. А потом Прага. Колдуны академии — живы или нет? Должны быть живы, обязательно должны. Под зданием академии — вход в сеть подземных тоннелей. Когда рати Зафира осаждали город, чародеи сражались до последнего, но они не имели права отдавать своих учеников на растерзание, значит, скорее всего, вывели их по тайным путям.

Вдруг мага что-то дернуло — на краю поля, полускрытый лесными кустами стоял человек. Обрюзгший старик в коричневом плаще, похожий на бродячего артиста. Тот самый странник из постоялого двора «У трех дорог». Да кто же он такой, в самом деле? «Артист» повернулся. На мгновение его глаза — устрашающе глубокие и чуждо-безмятежные — задержались на Финеасе. В каждом было по четыре круглых угольных зрачка.

Отрешенно улыбнувшись, старик растаял в воздухе.

Узкая полоска белого песка, набегающие на нее рдяно-желтые волны озера Лох Тей… Финеас снова стоял возле деревянного дома с каменным основанием. Но на этот раз ставни были закрыты, а над крышей не вился приветливый дымок, сообщая, что хозяйка где-то неподалеку. Маг подошел к двери, дотронулся до рун, начертанных над порогом. Все, как он запомнил. Только ветры сейчас дуют не пронизывающие осенние, а теплые летние, и ночью наверняка видно гораздо больше звезд.

Невдалеке послышалось легкое шебуршание, Финеас перевел взгляд наверх. На дубовой ветке, почти у самой крыши, сидел бельчонок и сосредоточенно чистил свою шерстку. Увидев мага, он замер, уставился на него черными бусинками, словно что-то желая спросить.

— Ее здесь нет, малыш, — тихо сказал Финеас. — Не жди, беги обратно в лес.

Губы мага чуть скривились, резким движением он развернулся к оставленным товарищам. Надо идти, фейри давно их ждут.

Знакомые ступени, зал со статуями воинов и богинь, десяток коридоров, уводящих в неизведанные дали. Но им нужен только один, и Беленус идет впереди, показывая путь. Сиды впустили всех четверых — Финеаса, мэтра Лидио, Идриса и даже Мару.

В Галлии, едва узнав, куда собираются мужчины, суккуба напросилась с ними. Темный маг лишь мазнул по ней отсутствующим взором и ничего не ответил, мэтр и варяг пожали плечами — ну, раз хочешь, мол… Девушка сложила руки на груди, процедила сквозь зубы:

— Если помните, в тот поход мы ходили все вместе. А она неплохо сражалась, надо отдать ей должное.

— Ты можешь ехать с нами, Мара, — отозвался вместо Финеаса седобородый чародей. — Но дальше все будет зависеть от сидов.

Фейри оказались щедры.

Хрустальный саркофаг был запечатан неведомой Финеасу магией. За полупрозрачной стеной лежала тень Перворожденной — матовое лицо, бледно-опаловые руки и васильковое платье, сшитое когда-то ею самой на маленьком постоялом дворе в Лютеции.

Мара подошла первой, коснулась хрусталя, вознесла краткую молитву божествам ее детства и поспешила выбраться наружу. Идрис вскоре последовал за ней. В зале осталось двое.

— Исилвен просила передать это тебе, — сказал мэтр Лидио, протягивая Финеасу небольшой сверток. — У нее было предчувствие, что она не сможет сама.