Перворожденный

И лишь озвучив вопрос, она поняла. Инквизиторам известны миллионы секретов, в том числе и государственной важности. Они клянутся на магических свечах об их неразглашении. Ей тоже приходилось приносить клятву перед каждым своим делом в Инквизиции. А что может сделать магическая клятва с тем, кто лишен дара? Ни-че-го. Зная это, наказанные Нэйтаном, должно быть, не только не пожаловались на его самоуправство, они сами не рискнули показываться на глаза. Ведь Инквизиции они без магии не нужны, а отпустить их без гарантии сохранности тайн никто бы не рискнул. Свои бы и ликвидировали.

— Они сбежали, — прошептала Катрина, догадавшись, что на самом деле произошло.

— Именно. — Кажется, король был доволен, что она дошла до этого вывода сама. — Трое в скором времени покончили с собой, — рассказал будничным тоном, — а четвертый — жив-здоров.

— И где же он?

— В данный момент не знаю. — Эрик пожал плечами, и ей показалось, что он с трудом сдерживает улыбку. — Привел вас на завтрак и отправился выполнять остальные поручения.

Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

— Филипп? — голос прозвучал жалобно.

— Раньше его звали иначе, — кивнул король, подтверждая, что речь именно о том, о ком она подумала.

Катрина отрешенно провела ладонью по лицу. Теперь она запуталась еще больше, чем раньше. Можно ли вообще предугадать поступки Нэйтана?

— Только не спрашивайте меня, как он тут оказался, — предвосхитил Эрик ее следующий вопрос. — Однажды Нэйт просто приволок Филиппа в замок, сказал, что более преданного слуги мне не найти, и оказался прав.

— Но я не заметила в нем ненависти при упоминании имени Натаниэля, — Катрина все еще не могла поверить.

Эрик хмыкнул.

— Готов поспорить, что и особой любви к нему вы тоже не почувствовали. Φилипп верен до мозга костей, мне этого достаточно. И верен он мне, а не Нэйтану, потому что тот может его убить, а я могу сдать бывшим коллегам.

Катрина поднесла к губам спасительную чашку уже остывшего кофе.

Вопросов становилось все больше.

* * *

В подземелье Катрина спустилась, все еще пребывая в растерянности.

Нэйтан читал и не выразил особой заинтересованности ее приходом.

— Поборола отвращение? — бросил, даже не соизволив повернуть голову.

— Не было отвращения, — возразила она. Шок, ужас — были.

— Как скажешь. — Нэйтан отложил книгу и, наконец, повернулся. С койки так и не встал. — Говори.

Снова понял, что у нее есть вопросы.

Воспользовалась разрешением. Отрицать не имело смысла.

— Его величество рассказал мне, кто такой Филипп.

Лицо Нэйтана осталось равнодушным.

— Эрик даже не знает его настоящего имени, — фыркнул он, передразнив: — Чтобы рассказать, кто такой Филипп.

Катрина не отреагировала на издевательский тон. Информация важнее.

— Это не имеет значения. У меня другой вопрос — почему?

Нэйтан притворился удивленным, но она ни на миг не поверила.

— Что — почему? Понятия не имею, почему Эрик тебе это рассказал. На него иногда находит: то отмалчивается, то тянет поболтать.

Катрина продолжала прямо смотреть на него. В конце концов, это он за решеткой. Хочется развлекаться — пускай.

— Почему ты привел его сюда?

Почувствовав ее настрой и не получив отклика на свои насмешки, Нэйтан посерьезнел.

— В групповых преступлениях вина всегда разнится, — сказал он, — разного наказания и заслуживает. Пособничество и укрывательство — тоже преступления, но другие, нежели собственноручное убийство.

Даже если Филипп не убивал Дьерти, но был там и смотрел, ничего не сделав, чтобы остановить своих перешедших черту коллег, Катрина не могла поверить, что Нэйтан его простил.

— Но ведь здесь он…

— Напоминание, — закончил за нее фразу узник. — Именно.

О вине Нэйтана в смерти наставника или о его импульсивно вынесенном преступникам приговоре, Катрина не стала уточнять. В любом случае, ежедневного напоминания о своих ошибках она бы не хотела.

— А еще он предан Эрику, как пес, — добавил Нэйтан, вернув на лицо ухмылку. — Все считают, что бездарного, приближенного к королю, подкупить проще всего. С помощью Филиппа мы раскрыли чуть ли не десяток заговоров.

— А ты? — спросила Катрина. — Ты сам не боишься получить от него нож в спину?

Теперь Нэйтан встал, шагнул к разделяющей их решетке. Его глаза недобро блеснули.

— За одну только мысль об этом я размажу его по стенке так, что собирать будет нечего. И он это знает.

И хотя эти глаза не сияли серебром, как в видениях из детства Нэйтана, Катрине захотелось поежиться.

После беседы с Фином Нэйт проспал ночь, а затем еще двое суток. Встал с постели только утром третьего дня.

Этого хватило, чтобы магические силы полностью восстановились, а рана, оставленная глупой девчонкой, больше не доставляла неудобств, превратившись в обычный шрам, который со временем тоже исчезнет.

Ужасно хотелось есть, но первым делом Нэйтан проверил щиты. Подошел к двери, прижал к ней ладонь и закрыл глаза.