Первостепь

Сильная Лапа вернулась к кустам, к своему прежнему месту. Обнюхала спящего Детёныша, лизнула в пятнистый бок. Детёныш вздрогнул, нежно мяукнул – и не проснулся. Сладкий, наверное, снился сон. Лежащая рядом Прыткая приоткрыла один глаз, устало моргнула – и надо бы Сильной Лапе тоже повалиться на спину, на бок, не торчать на жаре, а спать дальше. Надо бы. Но Сильная Лапа осталась стоять.

Куда-то исчез Одноглазый, отец Детёныша, вожак львиц. Не отвечал на вызов соперника, не появлялся. Оттого и тревожилась Сильная Лапа, наверное, оттого. Наверное, всё уже ведала внутренним чутьём, как могут львы. Они здесь были втроём – Сильная Лапа, Прыткая, Куцая – но теперь им, наверное, надо искать остальных. Львицы перед родами отделяются от стаи и не ведут родившихся малышей к остальным. Потому что прошлогодние львята превратят малышей в живые игрушки и будут нещадно гонять. Малышам нужно немного окрепнуть перед таким испытанием. Потому их матери не спешат возвращаться. Но у Прыткой и Куцей нет больше маленьких львят, потому что убили быки, теперь эти львицы захотят вернуться к остальным – и Сильной Лапе, пожалуй, придётся направиться следом, вместе с Детёнышем, чтоб не остаться одной. Хотя ей не хочется возвращаться.

Но не слышно пока других львиц, потому спят безмятежно и Прыткая, и Куцая – а Сильной Лапе тревожно. Не может она улечься. Скоро проснутся сёстры. К вечеру непременно проснутся и направятся в полуденную сторону. Туда, где должна быть вся стая. Скоро направятся. И она тоже.

Львы не строят затейливых планов, никаких они планов как будто не строят, хотя превосходно умеют делать засады, окружать добычу и загонять, много что умеют безо всяких планов – и как-то так получилось у Сильной Лапы движение. Само собой получилось. Одно, первое, – а за ним последующие. Она вдруг повернулась согнутым в круг хвостом к солнцу и отправилась на охоту. Одна сама. Потому что так надо.

Она пересекла открытую местность с совсем низкой травой и уверенно направилась к краю болота. Там должны прохлаждаться в грязи быки или коровы с детёнышами, там она сможет выбрать добычу.

Она не ошиблась. Как только земля под лапами стала влажной и вязкой, тут же попались глубокие следы быка, совсем свежие. Наверное, он был за кустами, в осиновой рощице. Львица навострила свои круглые уши в нужную сторону – и тотчас услышала. Бык тёрся о тонкое дерево грязным боком, счищал клещей. Дерево сотрясалось.

Сильной Лапе не приходилось в одиночку охотиться на быка. Львы так не делают. Для быка нужна стая, хотя бы две львицы, когда они вместе. И даже для коровы. Но коровы Сильная Лапа ничуть не боялась, а сейчас она вдруг перестала бояться быка. Он не видел её, не глянул открыто в глаза, не наставил рога, ничем не напомнил, что бык. Он вёл себя как добыча, у которой глаза по бокам, а у охотника – прямо, оба глаза охотницы впились туда, где тёрлась добыча, оба глаза, и оба уха, и обе ноздри. Бесшумно подкралась львица. Не хлюпнула грязь, не зашуршала трава, не хрустнула веточка. Подобрались под живот могучие лапы, оттолкнулись от мягкой земли, вспрыгнули на опешившего быка. Никак не ожидал он такой наглости, совсем растерялся, пустился в бегство со львицей на спине – и проиграл. Нельзя бежать. Не туда попали копыта, тут же увязли, заплелись одно за другое – пошатнулось болото, скакнуло, а бык вдруг повалился. Неожиданно повалился. Нельзя ему было валиться. Никак нельзя. Львица тут же перескочила и зажала в своей пасти бычью морду. Крепко зажала, что было сил, навалилась сверху всем телом так, что самой даже стало трудно дышать, еле-еле дышала. Но у львов широкие ноздри, специальные ноздри, как раз для этого, для подобных захватов; у быков не такие широкие. Бычьи ноздри и рот оказались внутри чужой пасти, для быка внезапно закончился воздух и не стало жизненной силы. Закатились глаза, оледенели. Сбежала душа, не на что было ей больше смотреть. Очень быстро сбежала. Сильная Лапа не успела даже заметить. Держала челюсти на замке, долго держала, будто склеились они, будто срослись в поцелуе смерти на бычьей морде, на бычьем мясе уже. Но у львов и у львиц помимо зубов есть ещё длинные усы. Усы неприметно касались глотки быка и подсказали, что тот больше не дышит. Уже не дышит. А Сильная Лапа всё ещё ждала. Но, наконец, разжала хватку, поднялась, отошла. Гордо рыкнула, призывая Детёныша и остальных, Прыткую и Куцую, чтобы те знали, что большая добыча совсем в другой стороне, не там, где их стая. Большая добыча, много еды. Но никто не отозвался на её короткий рык.