Первые апостолы

Пока же он был еще слаб после болезни, и миссионеры оставались в Дервии, где Павла окружала трогательная забота братьев. "Вы знаете, вспоминал он потом в Послании к галатам, - что я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз; и искусительное для вас в плоти моей вы не оттолкнули с презрением и отвращением, но, как ангела Божия приняли меня, как Христа Иисуса... Если бы возможно было, вы вырвали бы глаза свои и дали мне"[18]. Отношение к нему новообращенных было для Павла радостной неожиданностью. В самом деле, ведь по его слову и молитве больные обретали выздоровление, а сейчас он сам лежит на постели, беспомощный и жалкий. Но галаты сумели все понять и преодолеть невольное смущение.

Когда апостол немного окреп, миссионеры тронулись в обратный путь опять через Листру, Иконию и Антиохию Писидийскую. Надолго задерживаться в городах они не могли - приходили и уходили, избегая посторонних глаз. И все же в главном они преуспели: не только поддержали дух христиан, но поставили им старейшин, пресвитеров.

Этот акт означал новый этап в их апостольстве. С него начинается история дальнейшего укоренения Церкви на языческой почве.

Образцом для организации общин служили порядки, сложившиеся в иудейской диаспоре. Члены церквей составляли тесные духовные семьи. По воскресным дням или даже чаще они сходились в домах на общую совместную молитву, читали Писание, совершали после братской трапезы "преломление хлеба", Вечерю Господню. Апостолы завещали это как волю Самого Иисуса. Павел напоминал своей пастве: "Всякий раз, как вы едите этот хлеб и пьете эту чашу, - вы смерть Господню возвещаете, пока Он не придет"[19].

Пресвитер не был руководителем церкви, такое руководство понадобилось лишь позднее; его главное служение заключалось в возглавлении св. Трапезы. Это считалось апостольским даром и в конечном счете даром Христовым. Пресвитеры с самого начала не были выборными лицами - их поставляли апостолы, подобно тому, как Сам Христос выделил для себя Двенадцать.

Различные служения внутри братства определялись способностями и харизмами. Одни становились пророками, другие - учителями, третьи благовестниками; но в сущности все были равноправны. Такое сочетание братского демократизма и апостольского авторитета обеспечивало церквам жизненность и прочность.

Закрепление результатов первой миссии было событием огромной важности, которое заставило самого св. Павла задуматься о многом. Превратить синагогальные общины диаспоры в христианские церкви он не смог, но зато были созданы первые "эллинские" общины. А им принадлежало будущее.

Из Писидии апостолы, пройдя к морю, достигли порта Атталии и оттуда отплыли на корабле прямо в Сирию. Так кончилось их первое, пробное, путешествие.

Вернулись они с триумфом победителей. Все благодарили Бога за то, что Он открыл сердце язычников для Евангелия. Это был великий праздник Антиохийской церкви, и вместе с тем - торжество всего молодого христианства.

Глава седьмая

СПОР О ЗАКОНЕ. "АПОСТОЛ НАРОДОВ"

Сирия - Иудея - Малая Азия, 49 год

Начало спора

Радость, воцарившаяся в Антиохийской церкви, была, однако, вскоре омрачена. На одном из молитвенных собраний появились братья из Иудеи и привели всех в замешательство своими речами. Выступая как блюстители чистоты правоверия, они заявили крещенным из язычников: "Если вы не обрежетесь по обычаю Моисея, вы не можете спастись". Другими словами, каждый, кто хочет стать полноценным христианином, должен прежде войти в лоно иудейства.

Это не было голословным мнением или простым предрассудком: из Писания, казалось бы, ясно вытекало, что обряды ветхозаветной Церкви заповеданы свыше и притом - "на вечные времена"[1]. Ведь и Сам Господь Иисус выполнял их, уча, что каждая йота Закона имеет смысл, что приход Его не упраздняет Торы...

Возражать против таких веских аргументов было трудно. Но поколебать св. Павла они не могли. Миссионеру было ведомо нечто большее, чем буква Закона. Формальной правоте ортодоксов он смело противопоставил Откровение, внутренняя достоверность которого была для апостола бесспорной. Оно говорило, что единение с Богом во Христе уже не требует как обязательного условия старых знаков причастности к народу Божию, тем более - для неевреев. Древние уставы Господни отслужили свою службу; теперь Давший их творит все новое. Разумеется, Павел не имел в виду замену одной сложной системы обрядов - другой, вроде того, что возникло в Средневековье; Евангелие открывалось апостолу как вера, проникнутая духом любви и свободы, вера, которая нуждается лишь в немногих внешних символах. Закон Мессии не может повторять, копировать отживший Закон: в противном случае он стал бы излишним.