Первые боги

Мал распахнул кафтан, выставив на обозрение змеиную кожу. Священник не проронил ни слова. Мал увидел в его глазах глубину, которая сможет поглотить все. Нашелся человек, который готов был его выслушать, не теряя разума и присутствия духа. И Мал немедленно поведал ему историю своего рода и свою жизнь: о договоре со змеем, о поражении в Риме, об амазонках, напоивших его змеиной кровью и пробудивших в нем змея. Мал рассказал о том, что стал данником змеиной силы еще до того, как покрылся змеиной кожей, о том, как встретил Маргариту, как покинул вместе с ней отчизну. Он без утайки поведал о рыцаре Филиппе и о священной обители Христа, как они вместе с Маргаритой устремились ей навстречу в надежде исцелить всех страждущих, и о том, как похитили его возлюбленную, как его и ее душа раскололись на разумную и животную части, об оборотне и ее гибели, о встречах с богами, о жреце Сейт-Акхе и походе против арабов, об обретении имени аль-Хидр из пророчества.

Священник слушал его, не прерывая, до тех пор пока Мал не обратился к нему:

– Святой отец, я не знаю, что мне делать. Чем ближе я к Священной обители, тем сильнее меня одолевают сомнения, потому как к цели, достойной всякого христианина, я иду по воле чужих богов, но я не ведаю промысла Бога своего, и не знаю – следую ли я по пути, предназначенному мне Господом нашим.

– Как ты можешь внимать истинной божьей воле, если душа твоя в плену у тех, кого ты называешь змеиными богами? До тех пор, пока ты идешь ведомый ими, ты следуешь ложными путями…

– Что же мне делать, святой отец? Мне – даннику змеиных богов?

– Как ты можешь называться христианином, если повинуешься гадам земным, убивающим в тебе самом истинную добродетель? Сначала отринь их в уме своем, пока он еще тебе принадлежит. Молитва, пост и покаяние – только они исторгнут из тебя нечистые змеиные помыслы. Оставайся в храме, прилепись к Богу, как сын к отцу, только так ты добудешь милосердие Господа.

– Я не смею так поступить, святой отец. Змей дает мне неуязвимость, и без его помощи я не достигну обители Христа.

– Неужели ты думаешь, что Господь допустит в святая святых нечестивого без сокрушения о грехах своих.

– Разве вы не доверяете словам святого Иллариона, изрекшего: «Только змей в образе человека войдет в Священную обитель»?

– Змей в образе человека, – повторил вслед за Малом священник, – но не человек в образе змея, каким являешься ты! В словах отца Иллариона содержится истина, но она доступна только людям с безгрешной душой.

Мала охватили сомнения:

– А как же рыцарь Филипп? Ведь он верил в меня так же, как и отшельница Ари. Священник прав, моя душа в плену, а ум связан договором со змеиными богами, и мне нелегко разорвать эту связь. Когда я произношу христианскую молитву, меня разрывает изнутри, и я не в силах справиться с этой болью – она лишает меня самообладания. Да, мой образ жизни не позволяет мне назваться праведником, но в сердце своем я никогда не кланялся змеиным богам. Сила, что находится во мне, убивает добрые чувства, но вместе с ними умирают злость и суетность. Да, прежде, чем войти в обитель Христа, я должен покаяться в своих грехах, тяготящих мою душу, но свернуть с пути к Мемфису на полпути, означает всего лишь проявление слабости духа. Стоит ли опасаться того, что боги уготовили мне «ложный путь»? Но логика моего договора с ними подразумевает честность обеих сторон: если не обману, тогда и не буду обманут. Как только я достигну Мемфиса, дань моя будет выплачена, и я выйду из-под власти змеиных богов.

– Святой отец, я не могу…

– Довольно! – перебил его священник, – я не в силах тебе помочь. Твой лукавый и изворотливый ум стал орудием зла и неправды. Ты пришел спросить совета, и ты услышал его. Теперь ты знаешь, что нужно делать.

– Благодарю тебя, отче…

Мал вышел из храма отягощенный противоречиями:

– Неужели я становлюсь противником Господа? Неужели мой разум враждует со мною самим? Как бы то ни было, я должен закончить то, что начал.

Мал хотел услышать от священника совсем другие слова – ему нужна была поддержка на пути к Священной обители. Теперь он понимал, что пришел в христианский храм не за советом, а за благословением. Но священник предложил ему во спасение грешной души спрятаться за стены храма и встать там на путь монаха и отшельника.

Мал вернулся в замок египетских цариц и сразу же отправил слугу на женскую половину, чтобы вызвать Лию и отправиться с ней на прогулку. Вместо этого слуга вернулся с приглашением от Матары встретиться, и Мал незамедлительно отправился к ней. Он застал ее в тот момент, когда царица по обыкновению забавлялась с мартышкой, перевернув зверька на спину и поглаживая ей брюшко. Мартышка скалила зубы и цеплялась за женскую руку.

– Гатара повела Лию к знаменитому саксонскому мастеру Эдольфу, – сказала Матара вместо приветствия. – Как раз вчера он приехал в Нибур, и моя сестра ради того, чтобы Лия могла увидеть его, сочла возможным разлучить вас на один день. Я же хочу воспользоваться этим случаем и поговорить с вами наедине.

Мал заметил, что Матара волнуется: