Первые бои добровольческой армии

Отряд полковника Кутепова – 1-я и 2-я офицерские (2-го Офицерского батальона) и Гвардейская роты, вместе со взводом Юнкерской батареи, сдавшим орудия офицерской батарее, были отведены в Ростов в резерв. В офицерских ротах, имевших в начале боев у Таганрога около 280 штыков, теперь оставалось не более 200; в Гвардейской – из 70 около 40. В Ростове роты отряда полковника Кутепова были сведены в 3-й Офицерский батальон под его начальством, причем 1-я и 2-я роты составили три роты, а Гвардейская – четвертую.

С. Тернберг [2] Выступление Добровольческой армии в 1-й Корниловский («Ледяной») поход [3]

Много написано о Корниловском походе Добровольческой армии за 50 лет. Каждую годовщину, 9 февраля, повторяется в печати почти одно и то же: 80 дней, из коих 44 боя, 1050 верст пройденного пути. Потери: около 500 убитых, 1500 раненых и т. д. Даются и точные числа участников с распределением по чинам. К этим сведениям я лично отношусь крайне скептически. Жалованье не платилось до конца похода, снабжение шло своими средствами, списков никаких не велось. Встретил я в походе своих бывших друзей – реалистов и кадет. Из похода они не вернулись, хотя я их видел живыми уже после Екатеринодара. Все мои попытки узнать об их судьбе или хотя бы о дате и месте смерти так и остались тщетными, несмотря на то что я был при штабе и поиски начал сейчас же по возвращении из похода.

Но дело не в этом, а в том, что в литературе о походе и даже в воспоминаниях высших начальников нет ясного указания на то, какая основная причина заставила армию спешно выйти в поход из Ростова именно 9 февраля, когда еще не все было подготовлено, как это надо было сделать, и потому-то я в своих скромных воспоминаниях боевого пехотного офицера и хочу восстановить этот крупный исторический пробел, пока есть еще память, время и возможность.

Партизанский отряд «Белого дьявола», сотника Грекова, формировался на Барочной улице, № 36, в Новочеркасске, этой колыбели Добровольческой армии. В нем было 65 семинаристов, 5 девушек-гимназисток и 3 начальствующих лица: сам «Белый дьявол», альбинос, кубанский сотник Греков, я, тогда подпоручик, начальник подрывной команды отряда, и урядник Егоров, студент-вольноопределяющийся, рубаха-парень.

В момент самоубийства Каледина отряд был готов к походу. В первые часы после самоубийства не нашлось ни одного казака для почетного караула у тела. Вызвали наших мальчиков-партизан. Впрочем, возможно, что они были казаками. Через два часа их сменили настоящие часовые, а отряд ночью вышел в степь. Как в московских боях, так и в поступлении в Добровольческую армию офицерство держалось странной политики сидения по домам, в кладбищенских склепах и даже в Чрезвычайках, куда оно покорно шло на регистрации и расстрелы, в армию же шли очень немногие, по большей части приезжие извне. В этом основная причина неудач – как московского восстания, так и первой защиты Дона от красного наводнения.

Не буду описывать те тяжелые пять дней, которые мы провели в степи с ее снегом и страшной ночной метелью, когда отряд чуть не погиб целиком, – это не входит в кадр этого повествования.

Вечером 3 февраля мы погрузились в теплушки поезда, который должен был нас везти на фронт, расположения которого мы даже не знали. Неспокойно и неприятно было утреннее пробуждение. Во время сна мы даже не почувствовали, что поезд шел и остановился, привезя нас к нашей недалекой, как оказалось, от Ростова цели. Громкие крики и приказания немедленно вылезать из вагонов сопровождались такими оглушительными залпами из орудий, что мы все мигом выкатились наружу. Недалеко от железнодорожного полотна, прямо в снежном поле, стояло два наших орудия, и это они-то и давали залп за залпом в том направлении, куда двигался наш поезд. Ответной стрельбы слышно не было, и отряд, спокойно сгрузив лошадей (он за странствования под Ростовом превратился в конный), двинулся быстро вперед по железнодорожному полотну, шедшему, как оказалось, к Таганрогу. Это была всего пятнадцатая верста под Ростовом и половина расстояния между Гниловской, ближайшей к Ростову, и станцией Хопры, бывшей уже в руках большевиков. В Хопрах стояла многотысячная Красная гвардия под начальством Сиверса, наш же фронт, верстах в четырех от Хопров, был занят тонкой ниточкой Корниловского полка, человек в 120. Наш отряд в 70 человек и Морская рота человек в 20 являлись сменой и резервом Корниловскому полку. О том, что наши учащиеся ни разу не стреляли из выданных им винтовок и пулеметов Люиса, говорить не приходилось.