Первые ласточки

Лиза в нерешительности потопталась возле Ильки и полувопросительно сказала:

— Ну, я пойду…

— Валяй, — вздохнул Илька.

И она поспешила вниз, на берег.

Словно нехотя чайки скользили над рекой, и отражение их лениво проплывало в голубой воде. «Вот здорово было бы, если бы рыбы отражались в небе!» — подумал Илька.

— А-а, ты тоже пришла… — Петрук заметил Лизу.

— Я не одна…

— Илька?! Кто его сюда притащил?

— Мы сами дошли. Передвигали доски и дошли.

— Мать честная!.. Сюда приволочь парнишку?!

Лиза встрепенулась:

— Февра идет…

— Ну, теперь вам обоим попадет.

— Ты как сюда попал? — изумилась Февра.

— Мы сперва играли у дома, а потом пришли сюда, — ответил Илька.

— Кто это — мы?.. Петрук еще, что ль?

— Нет… Мы… я пришел… один…

— Один? По такой грязи? — не поверила Февра. — Теперь попадет от мамы, что не уберегла тебя…

— Что, влетело? — подходя, добродушно усмехнулся Петрук.

— Тебе бы тоже надо… — сердито откликнулась Февра. — Оставили одного. Смотри, как извозился — лица не видно. Опять мама будет ругать.

Если бы Февра успела распалиться, представляя себе, какую нахлобучку получит от матери, то Ильке, возможно, достался бы и шлепок, но тут кто-то закричал:

— Пароход идет! Биа-пыж! Биа-пыж!.. Пароход!

Детей как ветром сдуло с яра. Все бросились к реке. А Илька остался. У него защемило в горле и навернулись слезы. Хорошо им, здоровым. Куда хотят — туда и бегут. А тут до взвоза добрался — и то ругаются…

Пароходы ходили редко и нерегулярно, и прибытие каждого из них было событием для всего села. Ильке повезло, что он оказался у реки. Он любил смотреть на пароходы. Ветер доносил от них запахи неведомых краев. Сердитые матросы вытаскивали на берег мешки с мукой и чудесным сладким сахаром, похожим на чуть желтоватый и крупный прибрежный песок. Обидно, очень обидно, что ему не видать, как подходит долгожданный пароход.

Февра бродила в воде возле берега. Вдруг она посмотрела вверх на Ильку и быстро поднялась по взвозу:

— Тебе, наверно, не видно?

— Не видно, — вздрагивающим голосом ответил Илька.

Февра подхватила брата под мышки и потащила на самый берег.

— О, пришел Илька! — загалдели ребята. — Смотри, вон где пароход! С баржами идет!

Илька смотрел во все глаза.

Пароход только что вышел из-за поворота, но можно было различить, что он ведет на буксире две спаренные баржи. Пароход и баржи медленно меняли очертания. Они то удлинялись, то укорачивались, а временами казалось, что они удаляются и скоро скроются за поворотом.

На воде все выглядит иначе. Вон лодка, что плывет сюда, — кажется, что встала на дыбы. Вроде столбик какой-то торчит из воды. С яра другой берег хорошо видать, а отсюда — только вершины тальника. А если наклониться пониже, то и вовсе покажется, что нет никакого берега и даже воды, а будто есть на свете одно сплошное небо, летать хочется!

— Петрук, кинь камешек в небо!

— Куда? — не понял Петрук.

— В небо! — засмеялся Илька. — В воду кинь!

Петрук поднял гальку и швырнул ее над самой водой. «Чик-чик-чик»… — зарикошетила она, едва прикасаясь к воде.

Пароход между тем приближался.

— «Красная звезда»! «Красная звезда»!.. — узнали ребята.

Живя у реки, они все пароходы знали наперечет и могли по одному гудку угадать, который из них подошел.

На берегу стали собираться взрослые.

Биа-пыж загудел так громко и пронзительно, что и дети, и взрослые зажали уши.

Он подходил к берегу. А Ильке казалось, что он сам плывет навстречу неведомым городам и людям…

Глава 8 Ма-Муувем

1

Дождь перестал хлестать по мокрым окнам, ставням и стенам, но по-прежнему дул ветер. Небо только-только прояснилось над западными игольчатыми увалами. Был полдень, и на влажных тротуарах и мостовых все чаще раздавались шаги прохожих — не работали: Ильин день. Во двор Варов-Гриша зашли мужчина и женщина, оба, видать, хмельные. Плотный мужик в красной суконной парке и броднях, а женщина, намного моложе, в суконной зеленой ягушке. На голову женщины накинут цветастый платок с длинной бахромой из льняных ниток, а на ногах нюки-ваи — сшитая из замши обувь. Они сильно спешили, не вытерли ноги и зашли в избу Варов-Гриша, долго шаря входную дверь.

— Батюшки! Ма-Муувем и Туня!.. — Елення, не трогая самовар, убирала со стола после еды. — Смотри, Сандра, кто да кто пришел. Вуся!

Но Ма-Муувем, ничего не соображая и брызгая слюной, сразу же пошел вперед.

— Где хозяин? Мой лодка потерялся! Везде искал, не нашел. Вы взяли!

— Что такое?! — удивилась Елення. — Мы не трогаем чужое! И хозяина нету — промышляет на Нижних песках.

— Не в обычае это — лодки терять, — добавила Сандра. Она пришла поздравить именинника Ильку.

— Твое дело нету! — махнул рукой бывший остяцкий старшина и тупо уставился на хозяйку. — Елення? Вот лешак — Кришу попал. Тьфу! Но все равно лодку найти надо! Обратно-то как поеду, а?.. Винка тама. Гы-ы… — Он, словно маленький, заплакал, упал на табуретку возле стола. А Туня опустилась на пол недалеко от входа, размазывая с нюки-ваев грязь.