Первые люди на Луне

Первое из этих двух посланий начинается так: «Наконец я могу рассказать здесь», — затем оно становится недоступным для прочтения и через некоторое время возобновляется на половине фразы.

Отсутствующее слово в этой фразе, вероятно, — «толпа». Далее идет совершенно ясно: «становилась все гуще, по мере того, как мы приближались к дворцу Великого Лунария, если только можно назвать дворцом вереницу пещер. Со всех сторон на меня смотрели лица, образины и маски, бледные и раздутые, с большими глазами, сидевшими поверх страшных, похожих на щупальцы ноздрей, или маленькие глазки под чудовищными лбами; пониже кишмя-кишели более мелкие создания, толкавшиеся и визжавшие, и головы, смешно сидевшие на длинных изогнутых шеях, высовывались между чужими плечами или из-под рук. Поддерживая вокруг меня свободное пространство, маршировала цепь дюжих гвардейцев с головами, похожими на ящики для угля. Они окружили нас, лишь только мы вышли из лодки, в которой плыли по каналам Центрального моря. Художник с маленьким мозгом также присоединился к нам, а за ним сплошная толпа сухопарых носильщиков сгибалась под тяжеловесными знаками отличия, полагавшимися такой важной особе, как я. Последнюю часть пути я проделал на носилках. Носилки эти были сделаны из темной и очень упругой металлической сети, с рукоятками из более бледного металла. По мере того как я подвигался вперед, вокруг меня сгруппировалась длинная и очень сложная процессия.

Впереди всех в качестве герольдов выступали четыре существа с трубообразными лицами,— оравшие во все горло; затем шли дюжие внушительные пристава, а справа и слева от меня целый млечный путь ученых голов, нечто вроде живой энциклопедии, которая, — как объяснил мне Фи-У, — должна стоять поблизости от Главного Лунария на тот случай, если ему понадобится какая-нибудь справка. (Нет ни одной мелочи лунной науки, ни одной точки зрения или метода мышления, которых эти удивительные существа не хранили бы в своих головах!) Далее следовали гвардейцы и носильщики и за ними трепыхавшийся мозг Фи-У тоже на носилках. Потом подвигался Тзи-Пуфф на немного менее пышных носилках; затем, на самых изящных носилках, — я, окруженный прислужниками, которые обычно подавали мне блюда за столом. После этого шли новые трубачи, раздиравшие слух своими яростными воплями, и наконец несколько больших мозгов, которые можно назвать специальными корреспондентами или историографами, так как им поручено было подметить и запомнить все подробности этого начинавшего новую эпоху свидания. Свита слуг, тащивших и волочивших знамена, пучки благовонных грибов и разные курьезные символы, исчезала позади в темноте. Дорогу ограждали пристава и офицеры в кирасах, блестевших, как сталь, а за их рядами, так далеко, как только глаз мой мог видеть в потемках, шевелились головы несметной толпы.

Надо признаться, что я до сих пор отнюдь не привык к своеобразной внешности селенитов, и увидеть себя, так сказать, плывущим по этому сплошному морю взволнованных насекомых, было отнюдь не приятно. На один миг мне стало совсем не по себе. Я уже пережил нечто подобное раньше в лунных пещерах, когда впервые почувствовал себя беззащитным и беспомощным среди толпы селенитов, но даже тогда я не ощущал этого с такой живостью. Это, конечно, совершенно неразумное чувство, и я надеюсь со временем победить его. Но в ту минуту, когда я подвигался вперед по волнам этой толпы, мне лишь решительным усилием воли удалось подавить крик или другое какое-нибудь неподобающее проявление моих чувств. Это продолжалось минуты три; потом я опять взял себя в руки.

Некоторое время мы поднимались по спиральной дороге и потом вступили в вереницу огромных зал с высокими сводами и изящным убранством. Мое приближение к особе Великого Лунария несомненно было обставлено с таким расчетом, чтобы создать живейшее впечатление его величия. Каждая новая пещера, в которую мы входили, казалась обширнее и обладала более высоким сводом, нежели предыдущая. Впечатление все расширяющегося пространства усиливалось благодаря тонкой дымке слабо мерцающего голубого фимиама, который сгущался по мере того, как мы подвигались вперед, и скрывал очертания даже ближайших фигур. Мне казалось, что я постепенно приближаюсь к чему-то все более огромному, туманному и менее материальному.