Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)

Меня не могут не трогать искренне написанные страницы книги воспоминаний Виктора Салошенко. И то, что я ударился в собственные воспоминания, говорит о моем взволнованном и заинтересованном восприятии её. К ней применимо классическое определение: «Очень своевременная книга…» Её мало прочитать. Надо и задуматься над тем, как жить дальше.

Я узнаю очень многих из тех, кого называет автор, и вновь ухожу в свои воспоминания о подпольном секретаре 41 Заказ 61

Краснодарского горкома партии во время оккупации города — моем добром знакомом и соседе по улице незабвенном Александре Алексеевиче Ряхине и о первых встречах с колхозным комсоргом и учителем физкультуры Михаилом Килинием, нынешним генералом. Я тогда дважды публиковал очерки в газете «Правда» о председателе колхоза из станицы Сергиевской Иване Евдокимовиче Убийко, и Миша Килиний показывал мне колхозные поля… На каждой странице я встречаю знакомых. И опять обращаюсь к автору с наиболее мучительным для меня вопросом. Где же, когда вы, молодые, умные и сильные, просмотрели страшный процесс умирания столь живого и жизнедеятельного организма, как Ленинский комсомол? Ведь и Шеварднадзе, и Горбачев тоже из комсомольских вождей! Но автор говорит о том же Горбачеве вскользь, мимоходом…

В свое время партийная и комсомольская печать обрушилась на моего покойного друга московского поэта Игоря Кобзева за строки:

Вышли мы все из народа…

Как нам вернуться в него?!

Помню, как у себя дома мой отец, обняв и поцеловав Кобзева, произнес: «Игорек! Ты сказал горькую правду… Этим она им и страшна…»

Волнуют меня и фотоснимки в книге не просто узнаваемостью знакомых лиц, но узнаваемостью самого времени. Много, конечно, парадности, обрядовости, но много простого и человечного. Одна же групповая фотография показалась мне символической. Запечатлена кубанская делегация на XXV съезде КПСС. В первых рядах холеные, излучающие довольство собой чиновные «выходцы из народа», а где‑то, далеко наверху, чуть виднеются Михаил Клепиков и Владимир Первицкий, хозяева и творцы на родной кубанской земле. Символично!

5

Я не пересказываю книгу… Это труд неблагодарный. В ней немало автобиографического материала. Что ж, все пережитое мы пропускаем через свою душу, свою память.

Но будь я советчиком автора, попросил бы его отказаться от соблазна «докладать» о мимолетных и ничего не даю щих встречах со всякого рода знаменитостями. Зачем об этом говорить, если не о чем говорить?

В книге мне нравится то, что автор доверительно прост, что пишет без претензий на ученость или же особливую художественность. А ведь это удается далеко не всем берущимся за перо! Простота изложения, ясность мысли — одно из редких достоинств. Автор излагает то, что для него достоверно, и все же остаюсь при своем: надо было в полный голос сказать и о постигшем комсомол несчастье. Кстати, и при обсуждении книги в юношеской библиотеке лишь последний по очередности первый секретарь Краснодарского крайкома ВЛКСМ Константин Зазирний с горячей болью говорил об этом. Не думаю, что к Виктору Салошенко применимы слова мудрейшего и ехиднейшего графа Алексея Константиновича Толстого:

Ходить бывает склизко По камушкам иным,

Итак, о том, что близко,

Мы лучше умолчим.

Повторяю, автор открыт и откровенен, пишет о том, что непосредственно касалось его, оставив читателям осмысливать прошлое и, к великому сожалению, лишь гадать о будущем, как теперь и впрямь гадают на кофейной гуще дамочки, атавистически погрузившиеся в темное средневековье. Дикость! Чушь! А ведь бытует… Ну да это раньше, в своем «богопротивном» времени, мы не гадали, а просто строили планы на будущее, о чем и рассказывает книга В. Салошенко.

• Итак, поэт определил еще одну тему для разговора. Напомню, я не собираюсь полемизировать ради самой полемики, поскольку с выводами и оценкой, данными талантливым человеком, прошедшим сложную жизненную школу, трудно не согласиться. Вне всякого сомнения, они ве^ны, хотя, не скрываю этого, зачастую обидны. Но не злы. Иод, прижигающий раны, тоже доставляет боль, но он и лечит. Конечно же, задела за живое фраза: «Где же, когда вы, молодые, умные и сильные, просмотрели страшный процесс умирания столь живого и жизнедеятельного организма как Ленинский комсомол? Ведь и Шеварднадзе, и Горбачев тоже из комсомольских вождей!» И еще про «мудрейшего и ехиднейшего графа Алексея Константиновича Толстого: «Ходить бывает склизко…»

Парируя, можно в запальчивости заявить, что мы занимались своим делом и не в ответе за действия бывших первых секретарей Ставропольского крайкома комсомола и ЦК ВЛКСМ Грузии — Горбачева и Шеварднадзе. По нашим делам, мол, и судите нас, конкретных функционеров, каждого в отдельности. Как говорится, даёшь поименное голосование! Все так, но это было бы слишком просто. Вопрос, к сожалению, намного серьёзнее.