Первые первой цепочки

Но нам хватало и нашей мелочёвки. Палыч, который сам был ремонтником от бога, половину от стоимости заказа за вычетом налогов отдавал нам. Аренду он платил муниципалитету копеечную, и дорогостоящего оборудования этот бизнес также не требовал. В городе Палыча знали и уважали, и база наших постоянных клиентов была наработана тоже через него. Правда, заказчики эти в основном были возрастными, как и сам наш босс, да и техника их, как правило, тоже давно пережила срок эксплуатации, отмеренный производителем.

Палыч, не смотря на мелкобуржуазный статус, в душе, похоже, до сих пор оставался коммунистом. В лучшем конторском углу, который был между двух окон, у нас стоял гипсовый бюст Ленина. Семенищев как-то раз неудачно оступился рядом с ним и, поскольку в руке его была чашка с кофе, пролил часть её содержимого Ильичу прямо на макушку. Полностью убрать тёмное пятно тогда не удалось, и верхняя часть бюста приобрела черты сходства с другим советским вождём – последним в их историческом ряду. Этого уже Палыч потерпеть никак не мог. Он заставил виновника покрасить бюст белой краской. Семенищев взялся за дело, как всегда, рьяно, но ещё на уровне бровей стало понятно, что краски точно не хватит. В итоге была выкрашена только половина головы вождя пролетариата, и в яркий солнечный день казалось, что на Ильиче надета то ли каска, то ли шапочка для купания. Палыч это, конечно, тоже видел, но покрасочные работы Семенищеву больше не поручал. А мы же с Лениным здоровались по утрам и прощались по вечерам, и это стало традиционным ритуалом в нашем маленьком и сплочённом коллективе.

В общем, работать было можно. Мы не гнались за планом любой ценой, не было у нас ежедневных совещаний, тимбилдинга и шаманских заклинаний про ценности и миссию – этого всего я с лихвой наелся на предыдущем месте работы, когда трудился в местном филиале одной федеральной компании. И без всякой корпоративной мишуры мы прекрасно понимали, что насколько наработаешь, то столько и получишь. Нам не требовался контролёр ни в виде начальника, ни в виде регламентов и инструкций. Необходимость работы в выходные или возможность в будний день уйти пораньше определяли тоже мы сами. Главное, чтобы оставались на связи, а Палыч всегда был в курсе по статусу исполнения срочных заказов. Пожалуй, вернее всего работу нашей конторы можно было охарактеризовать лозунгом тех же советских времён: «Отсутствие жалоб со стороны населения – лучшая награда за наш труд!»

Конечно, на ремонте мелкой бытовой техники не озолотишься, но на жизнь мне хватало. Благо от родителей досталась небольшая квартирка, и мне не пришлось связываться с ипотекой, в отличие от того же Семенищева. Вот тот крутился как мог, даже брал частные заказы на дом. Об этом, кстати, знали все, в том числе и Палыч, но последний проявил в данном вопросе гуманность, граничащую с мудростью. Одного Палыч простить не мог: небрежного отношения к своей работе. Если после нашего ремонта вещь снова быстро выходила из строя и не по вине клиента, то Палыч удерживал с нас в двойном размере от стоимости заказа. Пару-тройку раз мы попали под эту меру дисциплинарного воздействия. Этого нам хватило, но, честно говоря, было не столько жаль денег, сколько стыдно перед боссом.

Поболеть просто так Семенищев не мог себе позволить даже денёк-другой, значит, у него стряслось что-то действительно серьёзное. На мои звонки боевой товарищ пока не отвечал. Я решил вечером его попроведать лично, а тем временем стал разбирать карточки с заказами коллеги. Ничего горящего на сегодня-завтра не было, наоборот, один клиентский девайс был отремонтирован раньше срока. Это была микроволновка, у которой пропал контакт в сенсорной панели управления. На спайке повреждённых контактных дорожек Семенищев съел не одну канифольную собаку, поэтому искомую микроволновую печь я нашёл на стеллаже с готовыми заказами. Для проверки качества ремонта я в три захода разогрел в ней свой кофе, и с этой задачей старушка уверенно справилась. Я уже хотел убрать её карточку на место, как обратил внимание на адрес, от которого сразу же пришёл в состояние некоторого возбуждения! Оказывается, эта микроволновка была прописана в доме с номером четыре на улице Барклая-де-Толли. И не поехать туда сейчас, немедленно, я просто не мог!

Баран и новые ворота

Понимая, что мне придётся задержаться вечером по своим задачам, я всё же велел Димке седлать коня. Конём в нашей конторе был помятый матиз синего цвета – единственный пока по жизни Димкин актив. Семенищев как-то говорил, что машинку эту Палыч подарил племяннику на восемнадцатилетие. В нерабочее время матиз был полностью в распоряжении Димки, который за полгода серьёзно подпортил у авто товарный вид. Впрочем, на ходовых качествах машинки Димкино вождение отразилось не так сильно, как на геометрии кузова.