Первые Романовы

Вот почему пресловутый «кровавый трибунал» занимался в разное время и выпискою из заграницы плодовых деревьев, и возражениями в газетах по поводу их описаний польских побед, и увещанием подданных царя, в том, что совращение в раскол является великим преступлением, и организацией сигнальщиков на случай пожаров, и удовлетворением любознательности государя по части истории, и покупкою попугаев и чижей для царских птичников, и подробностями управления его любимым монастырем.

В то же время приказ вмешивался также во внутреннюю и внешнюю политику, причем царь подписывал ему собственноручно самые широкие дипломатические поручения; но теми же чернилами он пользовался, чтобы составить подробный регламент соколиной охоты.

Разнообразясь таким образом, компетенция приказа являлась двойною: с одной стороны он действовал в качестве независимого органа для дел, известных ему одному, с другой стороны он вмешивался в качестве руководящего органа в функционирование всех канцелярий. Прежде всего он вел личную корреспонденцию царя. Это была довольно значительная обязанность. У Алексея была до такой степени развита страсть к писательству, что он не пропускал ни одной бумаги без того, чтобы не сделать на ней массу пометок и исправлений. И ему случалось переписывать аккуратно работу своих секретарей! Страсть государя к промышленным и земледельческим предприятиям, его любовь к постройкам и его личные удобства доставили Приказу массу дел, взятых у «департамента двора» или у других канцелярий; управление поместьями, фармацевтическую канцелярию (от нее зависела дававшая большие доходы фабрика ликеров), управление развлечениями (с двумя секциями; псовой и соколиной охоты), коммерческое агентство для личных дел царя и т. д.

В один прекрасный день эта груда дел еще увеличилась управлением артиллерией, как и специальною обязанностью раздавать исправленные церковные книги и отделом благотворительности, где Алексей лично занимался отчетом по милостыни, распределяемой по его приказанию. Но это было еще не все. Приказ заведовал личною шкатулкою государя, занимался массою подробностей, относящихся к личным нуждам царя или жизни двора; распределением стражи, путешествиями, религиозными службами. Он управлял и Записным Приказом, генеалогическим и историческим бюро, созданным Алексеем для составления хроники и подготовления истории его династии. Он исполнял также должность интендантства для определенного числа полков, входил в область дипломатическую, военную, полицейскую, финансовую и отправлял множество еще других функций, не поддающихся никакой классификации. Наконец, вне «бюро петиций», игравшего такую значительную роль в функционировании самодержавного режима, служившего для него коррективом и элементом самого строгого контроля, он поглощал большую часть соответствующих текущих дел. Передать жалобу в личные руки царя не являлось теперь, как когда-то, лучшим шансом для ее удовлетворения. Сделать это было относительно легко, но ненадежная бумага из августейших рук государя рисковала попасть под сукно в «бюро прошений», учреждение, пользовавшееся довольно дурною славою. Передать его в таинственный «приказ тайных дел» было мечтою наибольшего числа заинтересованных лиц, убежденных, что там уже ничто не ускользнет от государя и что там его справедливость сияет таким блеском, что ничто не может ни омрачить ее, ни уничтожить.

Таким образом устроенный приказ тайных дел не мог, очевидно, упустить из своей компетенции, почти полновластной, ведение государственных преступлений и кару за них; но это не было ни его специальным предметом, ни даже главным пунктом его деятельности.

Образ мысли и манера действовать, свойственные Алексею, однако повлияли до такой степени на создание этого органа и на его развитие, что это учреждение не должно было пережить государя. Но расширение личной и абсолютной власти сказалось более прочно в судьбе народных соборов.

III. Русский парламентаризм