Первые Романовы

Как и в настоящее время, трудность, чтобы не сказать, невозможность, найти ей удовлетворительное решение, вытекала по большей части из самого состояния сельской промышленности. Как и теперь, основной ее задачей было взращение злаков. Разведение домашнего скота тогда еще не существовало, а о лесоводстве не могло быть и речи. Как и теперь, всюду царила трехпольная система, при очень незначительном и мало возросшем с тех пор унавоживании. По поводу огородничества в то время мы не имеем никаких сведений, но знаем между тем, что происхождение тех фруктовых садов во Владимире, которые и теперь еще составляют гордость губернии, относится к тому времени, но право эксплуатации принадлежало исключительно короне.

В таком же положении находился и сельскохозяйственный инвентарь. Нигде не было быков, за исключением некоторых больших поместий. Лошади были плохие, маленькие, худые и слабосильные. Едва существовало нисколько конских заводов, из которых в главном, в Александровской Слободе, насчитывалось лишь 217 жеребцов или кобылок, двухлеток и трехлеток. Прогресс техники был в общем ничтожен, несмотря на то, что, не превосходя 16 1/2 % в некоторых областях, прямая эксплуатация полей собственниками доходила в других местах до 90 %, особенно во владениях церкви.

Вообще с землею обходились неумело. А между тем, как и в предшествующем веке, она являлась почти единственным источником дохода в стране, ее единственным продуктивным капиталом. Она должна была удовлетворять всему. Государство удерживало большую часть земли, под видом запасного фонда, вроде того, создания которого ныне требуют некоторые аграрные реформаторы. Этот недвижимый фонд менее пострадал от кризиса начала века, чем монетный запас царя; но вскоре после этого в нем была пробита огромная брешь, благодаря ленам, число которых все увеличивается соответственно количеству одаряемых ими «служилых людей». А государству более чем когда бы то ни было нужны были слуги, кроме того вошло в привычку прибавлять еще наградные к жалованью, которое получал его личный персонал. К концу века, благодаря придворным интригам, целая стая родственников и любимцев набрасывается на добычу, и хищение приняло фантастические размеры.

Вопреки принципу секуляризации, поддерживаемому и развитому благочестивым Алексеем, монастыри также приняли участие в дележе и благодаря щедрости частных лиц и несмотря на всяческие запрещения церковные имущества не подверглись на деле никаким урезкам, а местами даже увеличивались. Особенно в первой половине века им благоприятствовала общая склонность умов видеть Божью кару в испытаниях страны и даже после 1648 года сила привычки восторжествовала над запрещениями со стороны закона. Дарители изобретают всякие уловки и, под видом обмена, иногда благочестивая княгиня получала «десять четвертей» хорошей земли взамен 200 или 250, уступленных ею.

Само государство возмещало свои чрезмерные расходы отчасти результатами конфискаций, впрочем довольно редких в эту эпоху, и гораздо более частыми возвратами земли, благодаря вымиранию большего числа фамилий, имевших большие поместья и вотчины: Шуйских, Мстиславских, Воротынских, Поярских, Морозовых. При вступлении на престол Петра Великого, за вычетом от полутора до двух миллионов десятин, выданных во время двух особенно расточительных периодов от 1612 г. до 1625 г. и от 1680 г. до 1700 г., наследство дома Рюрика было доведено до жалких остатков.

Уменьшившись с другой стороны само собою в течение шестнадцатого века, благодаря последовательным переходам во владение двора или в фонды поместных и вотчинных жалованных земель, собственность оброчная или «черная» так уменьшалась благодаря этому движению, что почти совсем исчезла в области по ту сторону Москвы.

Поместная и вотчинная собственность таким образом увеличилась, но изменила свой характер. Политика последних представителей дома Рюрика стремилась в течение предшествующего века постепенно уменьшить в этой области число белых поместий и уравнять остальных вотчинников в количестве и в природе налогов. В следующий век господствует уже противоположная тенденция. В силу того, что вотчины увеличивались в числе, поместья получали все более существенные черты вотчинной собственности, и такой факт объясняется финансовыми затруднениями разоренного правительства. Побуждаемое постоянною и настоятельною нуждою в деньгах, государство продает угодья, но оно находит покупателей только для тех, которые оно соглашается обратить в вотчины.