Первые шаги.

- Марья! - прикрикнул он на рыдающую невестку. - Отставить сопли! Быстро распорядись насчёт обеда! Катька! Помоги маменьке! - обе женщины буквально вылетели из комнаты.

Отец парня, Игорь Михайлович, его мать Елизавета Анатольевна и сам генерал с неописуемым ужасом и восторгом наблюдали за резкими изменениями Тимохи. Его тело на глазах наливалось силой! Исчезли все полученные им за двадцать два года шрамы, царапины ...да даже веснушки с носа! Из бывшей сухой мумии он превращался в настоящего атлета, рельеф мускулов, кубики на прессе. Плечи раздались вширь, да даже показалось, что он и в росте вытянулся!

Вернувшиеся мать с сестрой, ведя за собой прислугу нагруженную различными подносами с едой, потеряли дар речи, когда открывший глаза красавец, сбросил с себя одеяло, сел на краешек кровати и сказал глубоким, бархатным баритоном:

- Жрать давайте!

- Миша! Ты вообще меня слушаешь? - вернул его к реальности голос жены.

- А? Что? Конечно, дорогая! - Михаил Германович, как бы между делом, взял с подставки карандаш и принялся вертеть его в руках. - Так, что ты там говорила?

- Я говорю, что эти третьесортные, совсем границы приличия потеряли!

Елизавета Анатольевна делила людей на три категории. Первая - это важные и нужные. Входили в неё: император и его семья, высший генералитет, министры, начальники департаментов и наместники губерний. Народ в основном важный, богатый и титулованный.

Вторая категория так и называлась - второстепенные. В основном близкие родственники и богатые, но нетитулованные дворяне.

В третью входили все остальные, то есть третьесортные. Была ещё и четвёртая, но о ней вообще не упоминалось в разговорах. Ну, правда! Как нужно опуститься, чтобы даже мимолётно поминать какую-то челядь?

Александра Дмитриевна и Андрей Николаевич Ванские, бабушка и дедушка Оленьки, были именно теми третьесортными, о которых и рассказывала мужу, Елизавета Анатольевна.

- Представляешь? Она сама, первая подошла ко мне поздороваться. Ко Мне! И кто? Какая-то третьесортная пигалица! Я вначале вообще подумала, что девчонка из прислуги! - продолжала Елизавета не заметив, как муж вновь впал в задумчивость.

- Ты о ком сейчас, родная? - опомнился Михаил.

- О жене твоего двоюродного, то ли троюродного племянника Артёма...или Алексея? Или Андрея? По-моему всё-таки Андрея, - покивала головой, Елизавета Анатольевна. - Точно, Андрея.

- Что-то не припомню такого, - задумался муж.

- Да откуда ты его можешь помнить, - махнула ручкой Елизавета. - Мы их видели-то один только раз...дай бог памяти...на дне рождения Серёженьки Васильчикова, мальчику тогда семь годиков исполнилось. Не помнишь? Лет тридцать назад. Они тогда с пятилетней дочерью приехали и с двухгодовалым сыном. Что, совсем не помнишь? - Михаил Германович покачал головой. - Ну не помнишь и не надо, всё-таки тридцать лет прошло. Эх я тогда такая молодая была, - мечтательно закатила глазки, Елизавета. - Мне тогда только-только исполнилось тридцать пять...

- Да-а, - протянул муж. - Ну так, что там с этой девкой, о которой ты только что рассказывала?

- Девкой? О, Мишенька, я бы поостереглась её так называть! Всё же она, графиня. И родственница - такая же дальняя как и нам - Настеньки Вяземской. Третий сорт, согласна. Но никак не девка!

- Прости, - повинился муж. - Но я всё никак в толк не возьму, что тебя в ней так возмутило?

- Да, - мечтательность погасла в глазах супруги. - Возмутило. Ошеломило и расстроило. Мишенька, сия девица, мерзейше мерзкого, молода!

- Не понял. Что в этом плохого, тем более мерзкого?

- Ты совсем не следишь за разговором, - вздохнула Елизавета Анатольевна. - Я же тебе говорю, мы встречались тридцать лет назад и она была с дочерью и сыном!

- Ну? И что?

- А то, что она выглядит младше нашей Катеньки! И это в её-то 55 лет!

- Младше Катюхи?

- Да! - взорвалась праведным негодованием, супруга. - В 55 лет! У неё оказывается и внучка, почти пятнадцати лет уже имеется!

- Солнышко, но от меня-то, ты чего хочешь? Чтоб я её принудительно состарил?

- Да нет же, Миша! Ты снова ничего не понял!

- Ну так просвети меня непонятливого. Только чётко, ясно и по делу!

- С явками и паролями, как обычно? - усмехнулась Елизавета Анатольевна.

- Именно, - подтвердил, муж.

- Ну, тогда слушай. Два, нет уже три часа тому назад, - Елизавета посмотрела на наручные часики от "Фаберже", - мы с Фросей Лопухиной катались в Измайловском парке на коньках. Там, как ты знаешь, всегда перед Новым Годом заливают каток. Вот катаемся мы, болтаем о всякой всячине и вдруг ко мне подъезжает молоденькая девчушка, смутно мне знакомая. И представляешь? Называет меня по имени-отчеству, здоровается и спрашивает как мои дела, мол давненько не встречались и всё такое прочее.

- Ну-ка, ну-ка? - заинтересовался Михаил Германович.

- Ну и вот, я сначала даже обомлела от такой наглости! А потом в своей манере(ну ты знаешь!) поинтересовалась так, "мягко": - " Вы, милочка, кто вообще такая? По какому праву, пристаёте к благородным дамам? Да я на вас сейчас же, пожалуюсь начальнику вашего катка! Распустили, понимаешь, прислугу!"