Первые шаги по Тропе: Злой Котел

– Гадая кому-либо, я первым делом задаю себе мысленный вопрос: где начался жизненный путь моего клиента и где он закончится…

– В могиле закончится, где же еще, – вставил я. – это и без гадания ясно.

– Не все так просто. Для кого-то могилой станет помойка, а для кого-то роскошный саркофаг. Согласись, что церемонии, которыми будет обставлена кончина любого из нас, во многом символизируют жизненные итоги.

– Соглашусь, хотя твое заявление не бесспорно. Но только давай без предисловий. Переходи к сути.

– Вот тут-то и загвоздка! Признаться, ты весьма озадачил меня.

– Со мной что-то неладно?

– Скорее со мной, – сказано это было таким тоном, словно вещун давно ожидал от меня какого-то подвоха. – Я не могу проследить начало твоего жизненного пути. Оно находится вне пределов моего восприятия. То же самое касается и твоей кончины.

– Что сие может означать?

– Лучше спроси об этом себя самого. Но я бы сказал так: либо ты вообще не существуешь, и я сейчас общаюсь с призраком, либо в Злом Котле ты лишь случайный гость. Лично я больше склоняюсь к первому предположению, ибо все известия о внешних мирах сильно напоминают сказку.

– А вдруг ты видишь перед собой того самого всесильного судью, которому вверена судьба Злого Котла? – я скорчил страшную рожу.

Перестань кривляться, – упрекнул меня вещун. – Не нахожу здесь никакого повода для веселья.

– Я, честно сказать, тоже. Но ты продолжай себе, продолжай…

– Второй вопрос, который никак нельзя обойти при гадании: как долго продлится жизненный путь моего клиента. Особой точности тут достичь невозможно, и я обычно ограничиваюсь лишь примерным сроком – очень долго, долго, не очень долго, очень недолго. Но твой случай не подпадает ни под одно из этих определений. Либо ты и в самом деле не существуешь, либо сможешь пережить наш мир. Не странно ли это?

– Скорее смешно. Гадалка ты, прямо скажем, аховая. Такого тумана любой дурак может напустить. То ты начала моей жизни не видишь, то у нее конца нет… Нашел себе бессмертное создание! Да я совсем недавно чуть не подох благодаря твоему коварству. Чудом выкарабкался… Ты мне лучше о простых вещах погадай. Что было, что будет, чем сердце успокоится. Долго ли мне еще странствовать? Сбудутся ли мои планы? Найду ли я себе друзей? Чего мне больше всего следует опасаться?

– А не много ли ты хочешь? – возмутился вещун. – Как я могу предсказать твое ближайшее будущее, если мы сейчас повязаны одной судьбой! А гадать про себя, сам знаешь, нельзя. Такие штучки потом боком выходят. Определенно можно сказать лишь одно: опасностей, подстерегающих тебя впереди, не счесть. Но ты каким-то загадочным образом сумеешь их преодолеть и в этой борьбе только окрепнешь.

– Наконец-то я дождался хороших новостей! Давай и дальше в том же духе.

– Сердце твое никогда не успокоится, а будет стремиться ко все новым и новым приключениям. Уж и не знаю, хорошо это или плохо. Но во всяком случае конца твоим странствиям не предвидится. Относительно планов я гадать не берусь. Все наши планы дым, можешь поверить мне на слово. Что касается друзей, тут я вынужден тебя огорчить. Ты переживешь почти всех, кто станет дорог тебе, а такие потери не проходят даром… Со временем у тебя даже наследник появится, но лучше бы этого не случилось.

– За что мне такое наказание?

За дело, надо полагать. Но это уже не входит в г рассматриваемых здесь вопросов… А опасаться тебе, как и любому из нас, следует двуличия и предательства.

– С какой стороны опасаться? – попытался уточнить я. – От высших созданий или от равных себе?

– От равных. Высшие создания, похоже, к тебе благоволят.

– Тоже неплохо.

– Если брать в общем, то тебя ожидает поистине необыкновенная судьба. Но я бы, например, не пожелал разделить ее с тобой. В отличие, скажем, от моего яйца, готового хоть сейчас составить тебе компанию. Похоже, что твой мешок устраивает его куда больше, чем моя паховая сумка, в которой он провел столько времени.

Сказав это, вещун приподнял котомку, горловина которой оказалась завязанной на узел. А ведь я мог бы поклясться, что после того, как яйцо закатилось внутрь, никто к ней не прикасался. Оставалось предположить, что это работа самого яйца. Почти как в загадке про инвалида – «без рук, без ног на бабу скок!».

– Стало быть, его мнение обо мне изменилось? Он уже не воспринимает меня как врага?

– Совершенно верно, – это признание, похоже, далось вещуну нелегко. – Оно умеет цепляться за жизнь, но совершенно не знает ее реальной подоплеки. Увы, это общий недостаток юных и еще несмышленых существ.

Дабы позлить вещуна, я пошутил:

– А может, оставить яйцо себе… Вот только боюсь, что в мешке оно не вызреет.

Однако вещун ответил вполне серьезно:

– Почему же… Яйцу нужно отнюдь не тепло моего тела, а, скорее, тепло души, та загадочная энергия, которая окружает любое разумное существо. Яйцо вызреет в твоем мешке, но на свет появится не вещун, характер и побуждения которого вполне предсказуемы, а некая химера, способная на все, что угодно. Уж лучше не рисковать.

– Но в любом случае память обо мне у яйца останется?