Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Впрочем, это ничуть не мешало мне продолжать однажды начатый путь, хотя, честно говоря, я уже стал забывать о его цели. Миражи возникали то на горизонте, то совсем рядом, и я ничуть не удивился, когда путь мне преградили неизвестно откуда взявшиеся всадники, гарцевавшие не на конях, не на верблюдах и даже не на козлах, а на каких-то совершенно несуразных созданиях, имевших ноги жирафа, шею змеи, голову буйвола, шкуру гиены и горб, столь крутой и могучий, что седла располагались где-то на крупе, почти сразу за хвостом.

Только вот одна незадача: обычные фантомы умели разговаривать со мной, а эти только немо разевали пасти – как скакуны, так и всадники. Неужели моя глухота проникла даже в область подсознания!

Нет, такой бред нам не нужен. А ну-ка пошли прочь!

– Стой! – вещун схватил меня за руку (и, наверное, вовремя, потому что пыль, поднятая этими порождениями кошмара, обрушилась на нас ядовитым облаком).

– Стою, – чтобы прогнать призраков, я вцепился зубами в мякоть своей ладони. Боль появилась, но бред не исчез. Более того, вещун включился в него на правах действующего лица, чего раньше не случалось. Он что-то доказывал всадникам, а те только угрожающе размахивали длинными пиками, похожими на пожарные багры, да продолжали разевать рты.

Пора было положить всему этому конец (хорошего понемножку), и я, шепча первые пришедшие на ум заклинания, стал подбираться к призракам с фланга. Сам вас породил, сам вас и развею!

Всадники были заняты перепалкой с вещуном, но одному из скакунов этот маневр не понравился, и он, поднатужившись, окатил меня слюной, куда более липкой, едкой и вонючей, чем пена кислотного огнетушителя.

И только тогда я стал осознавать, что это никакой не мираж, а самая махровая реальность. Как говорится, дальше ехать некуда.

– Что случилось? – спросил я, стряхивая пузырящуюся слюну. – Кто это?

– Разбойники, кто же еще, – обронил вещун.

– Но ведь мы не купцы. Что с нас взять?

– Кабы не было чего, они бы в нашу сторону и не глянули. Эти головорезы выслеживают только тех вещунов, которые идут к королеве. А они при себе всегда имеют что-то ценное. С пустыми руками в обитель не принято соваться.

Отвечая мне, вещун продолжал вести переговоры с разбойниками. Ну прямо Александр Македонский! Два в одном.

– А тех, что идут назад, они не трогают?

– Зачем? Взять-то с них нечего. Да и с нашими яйцами никто связываться не хочет. Сам знаешь, на какие выходки они способны.

– Так ты скажи разбойникам, что мы уже были у королевы! Дескать, на обратном пути немного заплутали. И яйцо предъяви в доказательство.

Мысль была дельная, но слегка запоздалая – один из разбойников (а всего их было трое), с ног до головы закутанный в черный бурнус, оставлявший открытым только часть лица, уже зацепил своим багром мою котомку. Я инстинктивно потянулся за ней, но острие другого багра заставило меня прирасти к месту.

Вот так все мое добро уплыло в лапы алчных дикарей, опрометчиво полагавших, что свое благосостояние можно строить на чужом горе. Ничего, отольются кошке мышкины слезы. Хоть когда-нибудь, да отольются. Зло, как сивуха, – сначала дарит весельем, а потом оборачивается тяжким похмельем.

Больше всего почему-то мне было жалко платьице Феры. Ведь не вернут, гады! Изорвут на портянки.

Тем временем разбойники, не слезая с седел, потрошили мою котомку. Хотя в общем-то потрошил только один, наверное, главный среди них, а остальные только облизывались.

Наибольший восторг вызвал алмаз, тут же спрятанный главарем за щеку. Нашло своих новых владельцев и прочее мое имущество, которому, честно говоря, была грош цена даже в базарный день.

От яйца я ожидал очень многого, но оно, выйдя из прострации, приняло столь непрезентабельный вид, что было без сожаления отброшено в сторону. А как еще обойтись с обломком старого мельничного жернова, сплошь покрытым трещинами? Ведь на нем даже кинжал не заточишь.

Как и следовало ожидать, ларец появился в самую последнюю очередь. Пока главарь возился с его крышкой, второй разбойник тщательно ощупывал швы котомки, а третий прикладывал платье Феры к разным частям своего тела – соображал, на что оно может сгодиться.

Уж и не знаю, что ожидал найти в ларце главарь разбойников, но, когда крышка откинулась, алчный блеск в его глазах сразу сменился гримасой разочарования. Судя по всему, эти дикари не ведали истинной ценности сонного зелья. Я тешил себя надеждой, что разбойники не преминут отведать ароматного порошка, загубив тем самым не только свою нервную систему, но и другие жизненно важные органы. Однако главарь решил поступить с варварской простотой – вытряхнуть неизвестное снадобье на землю, а ларец использовать для каких-то своих целей (хранения срезанных ногтей, например).

Пришла пора расстаться и с мечтой о счастливых снах. Хорошо, если сегодня это будет последняя горькая потеря, ведь, кроме собственной жизни, у меня больше ничего не осталось.