Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Похороны тем временем шли своим чередом. Последний кокон, сброшенный в провал, как мне показалось, своими размерами уступал всем остальным. В нем, наверное, находились останки тех, кого крюконос, доведенный коварными вредоносцами до бешенства, буквально растерзал.

Возвращаться довелось против ветра — петляя, лавируя, временами ныряя к самой земле. Хуже того, какую-то часть пути я и мой партнер проделали в положении «вверх ногами» — уж и не знаю, какая в этом была необходимость.

Сами понимаете, что все эти фигуры высшего пилотажа, исполненные без должной заботы о пассажире, мало способствовали отдохновению тела и успокоению духа, что считается главной целью прогулок на свежем воздухе. Таким разбитым, как после путешествия к Светочу, я давно себя не ощущал. Верно говорят: на чужой ковер-самолет не садись.

Кое-как добравшись до своего скромного жилища, я, словно подкошенный, рухнул на пуховую подстилку. Боже, какое счастье ощущать под собой непоколебимую твердь! Клянусь, что никогда не встану с этого места! Так и буду лежать здесь до скончания века!

— Укачало тебя, — посочувствовал вещун, баюкавший на руках яйцо. — Зато кушать нескоро захочешь.

— Если вообще когда-нибудь захочу… — простонал я. — Кажись, у меня что-то в брюхе оторвалось. То ли кишечник от желудка, то ли желудок от пищевода.

— В пустом брюхе ничего оторваться не может, — вполне резонно заметил вещун. — Это нелепость. С таким же успехом можно допустить, что в пустой голове появляются умные мысли.

— Меня больше волнуют не пустые головы, а пустой мешок, куда тебе следует вернуть взятый без спроса заклад, — деликатно добавил я, хотя полагалось бы строго прикрикнуть: «Положи яйцо на место!».

Странное создание, напоминавшее сказочного Колобка и своим видом, и своей изворотливостью, само выскользнуло из рук вещуна (к явному огорчению последнего) и, немного попетляв между нами, ловко нырнуло в котомку, уже ставшую для него чем-то вроде родного дома.

— Ну ладно, — вздохнул вещун. — С возвращением тебя. О впечатлениях не спрашиваю. Подожду, когда ты соберешься с мыслями.

— Впечатление осталось только одно: это не для меня, — я погладил пух, вольно реявший в воздухе. — Рожденный топать порхать не может.

— Не зарекайся. Совместные полеты для тенетников — то же самое, что для других народов совместные молитвы или совместные совокупления. Проще говоря, святое дело. Если поступит новое предложение, не вздумай отказываться. Уж коли вошел к ним в доверие, так надо развивать успех.

— Хорошо тебе говорить. А я ни рукой, ни ногой пошевелить не могу, — увы, это не было преувеличением.

— Но язык у тебя, надеюсь, шевелится?

— Что за странный вопрос! Я ведь с тобой не на пальцах разговариваю.

— Вопрос не странный, а очень даже нормальный. Если у тебя с головой и языком все в порядке, мы безотлагательно приступим к занятиям по изучению быта, привычек, верований и обиходной речи вредоносцев.

— Что за спешка! Нельзя ли отложить все это на потом? — взмолился я.

— Нельзя. На сей счет мною получены самые строгие указания от… — серия коротких взвизгов, которыми завершилась фраза, по-видимому, обозначала настоящее имя Рябого.

— Когда ты его видел? — удивился я.

— Только что. Вы, наверное, разминулись… Я немного задремал и забыл спрятать яйцо. Хорошо хоть, что оно вовремя изменило вид. Со стороны можно было подумать, что я собираюсь разгрызть мозговую кость. Тенетник глянул на меня так, словно это я виноват в смерти его сестробратьев, и предупредил, что отныне не потерпит с нашей стороны никакого безделья. Дескать, опасность, исходящая от вредоносцев, возрастает и ты должен отправиться к ним в самое ближайшее время.

Вот те раз, подумал я. С чего бы это Рябой заявился сюда, даже не дождавшись моего приземления? А вдруг я во время полета повредил себе что-нибудь? Или сошел с ума от страха?

Словно бы угадав мои мысли, вещун добавил:

— Он очень спешил и на прощание сказал, что отправляется куда-то далеко, чтобы решить твои дела.

— Так и сказал? — не поверил я.

— Так и сказал, — подтвердил вещун. Двужильные эти тенетники. Не успели прилететь и снова в воздух. Неужели они даже в отдыхе не нуждаются? Или полет для них — что-то вроде алкоголя, которого, как известно, всегда недостаточно?

— Он не уточнял, о каких именно моих делах идет речь? — спросил я.

— Нет. Только обронил вскользь… Но главное не это. Как я понял, после возвращения он собирается устроить тебе испытание. Если ты с ним не справишься, меня ожидают неприятности.

— Почему тебя, а не меня?

— Такая уж наша судьба — страдать за чужие промахи и прегрешения, — пригорюнился вещун.

— Так и быть, — сдался я. — Начинай свои уроки. Только покороче. Что там у вредоносцев с бытом и привычками?