Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Девица, навестившая меня, была невысока ростом, светловолоса, кудрява и скорее походила на куклу, чем на живое существо, но на куклу очень дорогую, у которой личико сделано из мейсенского фарфора, а каждый волосок в прическе уложен один к одному.

Была она стройной или, напротив, пухленькой, сказать затрудняюсь. Временами казалось одно, а временами — совсем другое.

Простенький, но милый наряд моей гостьи состоял из двух полотнищ, прихваченных в талии пояском и едва-едва скрепленных по бокам. Оказавшись в хижине, девица выпрямилась и некоторое время беспомощно хлопала ресницами, привыкая к скудному освещению. По такому случаю мне, как мужчине и хозяину жилья (пусть даже случайного), полагалось бы что-то сказать, но я продолжал пребывать в состоянии полной растерянности и даже не представлял себе, каким языком следует воспользоваться.

К счастью, гостья заговорила первой:

— Ну и темнота у вас! Как в берлоге… Эй, кто здесь есть живой? Ага, вижу! Здравствуй.

Это был тот самый всеобщий язык, на котором я общался с Рябым. Владела она им не очень уверенно, но недостаток слов компенсировала живостью изложения.

— Здравствуй, — ответил я и, не придумав ничего лучшего, брякнул: — Откуда ты взялась?

— Фу! — она кокетливо поморщилась. — Разве так знакомятся? Сначала скажи, как тебя зовут.

Ради такого случая пришлось назвать свое настоящее имя, которым я никогда прежде на Тропе не пользовался.

— Артем.

— Красивое имя. Хотя для моих ушей немного странноватое. А меня зовут Фера, — она грациозно уселась в пух. — Тебе нравится?

— Сойдет, — увы, я давно отвык дарить девушкам комплименты.

— Что делают у вас при встрече дальше? — поинтересовалась она.

— При первой встрече?

— Какая разница! Будем считать, что мы давно знакомы.

— Ну, не знаю… Пожимают руки. Хлопают друг друга по плечу. Целуются. Трутся носами.

— А что предпочел бы ты? Пожать руку?

— Нет, потереться носами, — я выбрал некий средний вариант, ни к чему не обязывающий, но экзотический.

— Ну давай, — она на четвереньках подползла ко мне и, зажмурив глаза, коснулась своим маленьким изящным носиком моего семь раз переломанного рубильника, к тому же еще и распухшего от укуса ядовитого клеща. Пахло от Феры чем-то таким чудесным, таким родным, таким давно позабытым, что я не выдержал и поцеловал ее в губы. Она ответила с милой непосредственностью расшалившегося ребенка и рассмеялась.

— Почему ты смеешься? — я отстранился, хотя все во мне трепетало, словно в минуты наивысшей опасности.

— Так… — она опять прыснула в ладошку. — Вспомнила… У нас тоже иногда целуются при встрече. Но только те, кто состоит в близких отношениях… Как бы это лучше выразиться.

— Любовники, — подсказал я.

— Может быть, — она вернулась на прежнее место и, взбив пух, прилегла на бочок. — А теперь уходи. Хмырь сказал, что я здесь буду жить одна.

— Кто такой Хмырь?

— Тот молодчик, который уговорил меня прилететь сюда, — она скривила скорбную гримасу, и я сразу понял, что речь идет о Рябом.

— Как же ему это удалось? Наверное, что-то пообещал тебе?

— Конечно! Пообещал веселую прогулку. Отдых, развлечения. Интересные знакомства. А кроме того, я немало задолжала ему за украшения, — она приподняла ножку, щиколотку которой украшал массивный золотой обруч, похожий на половинку перепиленных кандалов. Похоже, что девушку слегка надули. Ничего не могу сказать насчет интересных знакомств, но единственные развлечения здесь — созерцание окрестностей да весьма небезопасные воздушные экскурсии к Светочу. Ну еще кормежки, когда ты ходишь от кучи чего-то похожего на слоновое дерьмо к куче чего-то вообще невообразимого и решаешь для себя, какое блюдо можно считать первым, а какое вторым.

Когда я поделился своими сомнениями с Ферой, она только беспечно расхохоталась (еще та была хохотушка!).

— Я сама развлечение! Со мной не соскучишься. Разве ты еще не понял?

— Теперь понял, — вынужден был признаться я.

— Какой-то ты кислый, — говоря такие слова, обычно морщатся, а Фера улыбалась еще шире. — Может, приболел?

— Не жалуюсь.

— По дому скучаешь? — не знаю, что наговорил обо мне Рябой, но любой дурочке было понятно: я здесь чужой.

— Как раз и нет. Мой дом там, куда меня пустили переночевать.

— В этом я с тобой полностью согласна! — она даже в ладошки захлопала. — Скучно сидеть на одном месте… А сейчас ступай. Мне нужно привести себя в порядок. Увидимся позже. И не забудь занести внутрь мой сундучок, который остался снаружи.

Этот сундучок, разукрашенный не менее богато, чем рака с мощами святого, был хоть и объемист, но довольно легок. Ничего удивительного — отправляясь в развлекательное путешествие, женщины не берут с собой оружие и золото. А наряды, украшения и всякие другие дамские штучки весят немного.

Забыв и про обед, и про занятия с вещуном, я, словно оглушенный, бродил по поселку. То, что творилось в моей голове, мало было назвать кутерьмой — это был острый приступ шизофрении, усугубленный солнечным ударом.