Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Затем он повернулся и, сделав вид, что видит принцессу впервые, исполнил перед ней нечто вроде гопака. Ответом было грациозное полуприседание и небрежный взмах левой руки.

После обмена приветствиями начался деловой разговор. Любуясь со стороны обликом и манерами принцессы, я невольно подумал, а зачем вся эта красота нужна в мире бесполых существ, где настоящая женщина появляется только раз в несколько тысяч лет? Не для того ли, чтобы под ее воздействием любой из вещунов мог в нужный момент превратиться в страстного любовника?

Говорила принцесса недолго, а затем жестом отстранив вещуна, обратилась ко мне на языке тенетников. Для нее, похоже, это были семечки. Все на свете языки она, наверное, знала, еще сидя в яйце.

— Меня предупредили, что ты глух и умеешь читать по губам только один-единственный язык. Это правда, или одинец, как всегда, немного приврал? (Как выяснилось впоследствии, это было вовсе не имя моего приятеля, а общее название всех странствующих вещунов, являвшихся подданными королевы лишь формально.)

— Это истинная правда, — для большей убедительности я кивнул.

— Кроме того, он рассказал о тебе немало интересного.

— Не думаю, что моя скромная персона могла бы чем-то заинтересовать тебя.

— Почему же? Я почти не покидаю темную нору, в которой обречена жить и умереть, а ты обошел чуть ли не весь мир.

— Обойти весь мир невозможно. По сравнению с ним Злой Котел то же самое, что капелька воды в сравнении с дождем, собирающимся сейчас в небе.

— Я всегда мечтала взглянуть на другие страны и пожить другой жизнью, — лицо принцессы, прежде бесстрастное, приобрело оттенок грусти.

— В чем же дело? Пошли хоть сейчас. Я готов быть твоим верным спутником.

— Это невозможно. В силу своего естества я могу жить только там, — она указала себе под ноги. — Совсем как зернышко, место которому в земле.

— Зернышко рано или поздно прорастает, превращаясь в прекрасный цветок.

— Цветок и зернышко — это не одно и то же. Рождение цветка — смерть для зернышка… Впрочем, мы отвлеклись, — лицо принцессы вновь стало непроницаемым, словно у фарфоровой статуэтки. — С какой целью вы явились сюда?

— Разве мой спутник не…

— Я сейчас разговариваю только с тобой, — она резко оборвала меня.

— Мы намерены просить у королевы яйцо, дабы впоследствии воспитать и ввести в мир нового вещуна.

— Для кого вы его просите? Одинец свое яйцо однажды уже получил.

— Тут вышло небольшое недоразумение, — я покосился на вещуна, смирно стоявшего в стороне. — Его яйцо, по непонятным причинам, предпочло мое общество и не хочет знаться с прежним владельцем.

— Что за вздор! Дай-ка его сюда.

Сказано это было столь убедительно, что я не задумываясь отдал бы сейчас принцессе все на свете, кроме, конечно, собственной жизни, по большому счету, мне уже не принадлежавшей.

С яйцом она обращалась с небрежной естественностью опытной акушерки. То, что для меня являлось непостижимой тайной и предметом восхищения, для нее было всего лишь изрядно надоевшей обыденностью.

Подержав яйцо между ладонями, она вдруг растянула его в колбасу, а потом сжала в блин. Моему прежде неуязвимому протеже такое бесцеремонное обращение вряд ли могло понравиться.

— Это ему урок на будущее, — сказала принцесса, возвращая яйцо. — Чтобы в следующий раз неповадно было своевольничать. Распоясались, недоноски…

— Теперь оно будет принадлежать мне на законном основании? — уточнил я, прижимая яйцо к груди.

— Ладно уж, пользуйся… К одинцу оно все равно не вернется, — принцесса одарила вещуна уничтожающим взглядом и вновь обратилась ко мне: — А ты молодец! Наверное, если захочешь, и придорожный камень сможешь очаровать.

— Клянусь, с яйцом это получилось совершенно случайно.

— Никогда не клянись мне, — произнесла она с ударением на последнем слове. — Я сама догадаюсь, когда мой собеседник говорит правду, а когда лжет. Ты ни за что не получил бы это яйцо, если бы я заранее не уверилась в чистоте и искренности твоих помыслов.

Ее слова, кстати, вполне доброжелательные, заставили меня невольно поежиться. Не очень приятно, когда кто-то другой видит тебя насквозь.

— Если ты умеешь читать чужие мысли, может, мне и говорить ничего не надо, — вымолвил я, старательно пряча взор (почему-то всегда кажется, что это именно глаза выдают наши помыслы).

— Читать мысли — сильно сказано. Скорее, я улавливаю чужие намерения, не обязательно оформленные в мысли… Неподалеку отсюда есть озеро, которым можно любоваться во всякую погоду. Когда поднимается сильный ветер, на озере начинается буря. И я прекрасно вижу это буйство стихии. Но рассмотреть в отдельности каждую волну вряд ли сумею. Ты понял меня?

— Конечно. За последнее время я никого еще не понимал так хорошо, как тебя.

Принцесса пропустила комплимент мимо ушей и сказала, глядя поверх моей головы:

— Хочешь добрый совет?

— Кто же откажется от доброго совета. Кроме того, я догадываюсь, что ты собираешься дать мне его не просто так, а с неким умыслом.