Первые шаги (СИ)

Чтобы развеяться и поближе познакомиться с новой родиной, я начала совершать долгие прогулки: сначала пешком, а после — на роликах. Благодаря им, в одной из соседних деревень познакомилась и подружилась с таким же прибывшим из Вне гражданином. Он не принадлежал к гуманоидам, а являлся родичем того слизняка, с которым меня познакомили в центре переподготовки в качестве выпускного испытания. Но несмотря на то, что мы с ним даже выглядели далёкими видами, распознавать его эмоции оказалось намного легче, чем у белорунов: движения тела моллюска были выразительны и часто интуитивно понятны. Он попал сюда несколько лет назад, но до сих пор работал уборщиком, о чём, впрочем, ничуть не жалел. Я приходила в его деревню, и мы подолгу разговаривали, делясь впечатлениями об этом мире. Общение доставляло немало удовольствия нам обоим, а возникающее порой недопонимание обычно заканчивалось взаимным весельем.

Ещё я посещала музыкальные вечера, разумеется, не для того, чтобы поучаствовать, а с целью просто послушать. Музыка белорунов — ровная, спокойная, либо бодрая (но всё равно плавная), без резких переходов и даже намёка на ударные, прекрасно подходила для отдыха или раздумий. Жизнь в этой стране оказалась на редкость комфортной, текла равномерно, но не скучно, спокойно, но не однообразно, и только мысль о том, что мне рано или поздно придётся покинуть Белокерман, временами портила настроение.

4 – 5 июня 617132 года от Стабилизации

Белокерман

К сожалению, светлая полоса имеет неприятную привычку заканчиваться. Так случилось и на этот раз. Счастливая беспроблемная жизнь прервалась резко, грубо возвращая меня с облаков на грешную землю.

Однажды, заговорившись со знакомым моллюском, я припозднилась и возвращалась домой уже после заката. Ночи здесь тёмные, непривычные для жителя северной части России, где зимой светлее из-за обилия снега, а летом северная часть неба не угасает полностью, обеспечивая достаточную яркость, чтобы ориентироваться. Такие тёмные ночи, как здесь у нас бывают только осенью, когда ещё не выпал снег, а день уже сильно сократился. Столкнувшись с местной особенностью ночного освещения, проблуждав несколько часов и убедившись, что уличных ламп или хоть чего-то подобного в Белокермане нет в принципе, я приобрела небольшой фонарик, чтобы в следующий раз не оказаться в полной темноте. К счастью, кроме потери ориентации, ночные улицы Белокермана не таили в себе других угроз, но всё равно я каждый раз, возвращаясь домой после заката, насторожено прислушивалась. И на сей раз — не зря.

Впереди раздался шорох, и я резко остановилась. Из-за поворота ближайшего перекрёстка выехал привычный по работе уличный пылесос. Но само по себе это не удивило, странно было другое: рядом с ним не оказалось оператора. Как заворожённая, я несколько минут шла следом за качественно выполняющим свои функции прибором, а потом сорвалась с места и побежала по дорожкам, едва видимым в свете фонарика, с целью найти хотя бы ещё одно подтверждение страшной догадки. Беспорядочные метания привели к успеху, хотя и не сразу: следующий пылесос удалось обнаружить только через полчаса.

Итак, подозрение, возникшее когда я только переехала в деревню, переросло в уверенность. Дворники не нужны. Теперь понятно, почему Некол предлагал сначала освоиться, а уже потом приступить к работе. Но зачем врал? «Работа не сложная, но нужная», — передразнила я слова начальника. Мог бы прямо сказать: нам это и даром не надо, просто чтобы хоть чем-то тебя занять. Откровенно говоря, раньше, не чувствуя себя здоровой, я бы смирилась и с такой работой (пусть и бессмысленной, но лёгкой и обеспечивающей средства на существование), попыталась бы найти цель жизни в чём-то другом. Но не теперь. Сейчас я ощущаю в себе достаточно сил, чтобы не сидеть на шее государства, чтобы заниматься чем-то, что приносит пользу. Да, пусть у меня нет необходимых знаний и навыков, но кто запретит пойти учиться? Воспользовавшись тем, что завтра выходной, решила не противиться порыву и, даже не заходя домой, отправилась в Аркабен.