Первые (СИ)

У меня остается возможность отступить и закрыть глаза шорами. Пусть разгребают сами. Даже разворачиваюсь, чтобы уйти, но стискиваю зубы, когда в черепной коробке эхом пролетает вой матери. Ломает всего, будто кости дробят. Разворачиваюсь и иду к подъезду. Набираю код, вваливаюсь в пространство, будто нахожусь в гейме, и на голых инстинктах шлепаю мокрыми кроссами по ступенькам, приводя мозги в порядок. Не так-то просто распихать в них все по ящикам, но я пытаюсь. Честно пытаюсь.

До нужной площадки остаются считанные метры. Я останавливаюсь, чтобы привести дыхание в норму, и слышу, как открывается дверь. Неспешные шаги. Стук каблуков. Голоса. Чтобы вникнуть в суть разговора, осторожно перемещаюсь ближе к их источнику.

— Витя, я не знаю, как тебя отблагодарить, — женский голос льется патокой, — ты так помог мне.

— Брось, Жанна, — по спине пролетает озноб. Отец. — На моем месте любой бы так поступил.

— Очень сомневаюсь, — всхлипывает, — от меня все отвернулись.

— Тише. Ну ты чего?

Удары сердца глушат остальные звуки. Еще пара ступенек, и вижу их силуэты. Крепкие, отнюдь не дружеские объятия. Всего заливает жаром. Цепляюсь рукой в перила и сдерживаю порыв обнаружить свое присутствие.

— Антон, следи за тем, чтобы твоя мама хорошо питалась. Стройная фигура не стоит таких жертв, — коллега матери кукольно улыбается, похлопывая меня по плечу. Принимаю пакет из рук женщины и растягиваю губы настолько мило, насколько позволяют ткани, поглядывая при этом на маму. Она стоит в коридоре у окна. Кажется, стала еще миниатюрнее, чем была. За грудиной разливается ядовитое тепло. Последнее время на нее больно смотреть. Отец прекратил общение с Жанной после выставки. Все вышло ровно так, как планировал, но удовлетворения я не испытываю. Скорее горечь от того, что мама счастливее не стала.

— Поехали, — глухо произношу, подходя к ней. Оглядывается. Улыбается, прижимаясь к моему боку. Трется носом о грудную клетку. От маленького мальчика во мне осталась лишь щенячья нежность в ее сторону. По физическим показателям давно перемахнул. Макушка на уровне моего подбородка. Чем-то Лизу напоминает. Обнимает осторожно. Будто боится, что я исчезну. Сглатываю противную слюну. Гашу к чертям все эмоции. Перекрываю потоки навязчивой памяти.

— Витя не приехал, — отзывается с печальной улыбкой. Хочется сказать, что он тебя, сука, сюда и не привозил, но я молчу, напрягаясь всем телом.

— Почему ты не ела? — шумно дышит. Отстраняется от меня. В глаза не смотрит.

— Забыла. Закрутилась. Не знаю, сынок… Так получилось…

— Он этого не стоит, — выдавливаю через зубы. Мама бледнеет и отрицательно качает головой. Без слов идет на выход, оставляя мои слова без ответа. Уже в машине, устроившись на переднем пассажирском сиденье, поворачивается ко мне и проводит холодными пальцами по щеке.

— Раньше хотела, чтобы ты был похож на отца, — огорошивает, ласково глядя в глаза, — а сейчас нет. Лучше будь его противоположностью.

— Мам…

— Не предавай, Антош, — часто моргает и отворачивается, — никогда не предавай людей, которые тебя любят.

6

Маршал

По лбу стекают капли пота, пока я в очередной раз совершаю провальную попытку подать мяч. Игра не завязывается. Лабук старший рвет легкие, пытаясь наставить меня на путь истинный. Бесполезно. Мои мысли далеки от волейбола. Конечности отказываются повиноваться сигналам, поступающим из мозга. Дыхалка срывается. Я, как загнанный болезненный кролик, выжимающий из себя максимум. Мышцы сводит. Пить хочется дьявольски. Такое ощущение, что меня гоняют по полю в несусветную жару. Останавливаюсь, вдавливая ребра ладоней в колени, и жадно тяну воздух через нос, чтобы не добивать органы большим поступлением кислорода.