Первые Т-34<br />(Боевое применение)

Во-первых, сами немцы были уже далеко не теми, что 22 июня. И хотя поле боя почти каждый раз оставалось за ними, хотя их превосходно налаженные ремонтные службы возвращали в строй большую часть подбитых танков, общее число боеготовых машин хоть и медленно, но вполне заметно уменьшалось[222]. Утрачивалась и вспомогательная техника[223], а растянутые коммуникации еще больше ухудшали положение. Наступившая в начале октября распутица ударила по снабжению обеих воюющих сторон — вытаскивать из осенней грязи «полуторки» со снарядами было ничуть не легче, чем «опель-блицы», а возможно, что и тяжелее, если вспомнить о множестве техники повышенной проходимости в вермахте — но при этом распутица сузила у наступающей стороны возможности маневра. Если танки могли наступать и сквозь грязь, то грузовики с пехотой и тягачи с артиллерией при этом оставались где-то позади. Пытаться же буксировать их танками можно было лишь на небольшие расстояния — и в любом случае это значило вырывать танки из боя и тратить на буксировку их и без того изрядно выработанный моторесурс. Плохая погода и перебои со снабжением ослабили также другой немецкий противотанковый «козырь» — авиацию. И если летом 41-го вермахт мог с нарочитой легкостью обыгрывать русских, ловко подставляя под «ножницы» русских танковых атак «камень» противотанковой обороны, то в октябре этот номер проходил уже с ощутимым трудом.

Во-вторых, и мы стали другими. Постановлением правительства № 1749-756 от 25 июня 1941 г. отправка танков с заводов промышленности должна была производиться только в составе сформированных, укомплектованных личным составом и матчастью сколоченных маршевых рот. Для обеспечения этого при заводах создавались учебные батальоны и роты. Танкистов для Т-34 готовили 20-й отдельный учебный танковый батальон при заводе № 183 в Харькове и 21-й при Сталинградском тракторном заводе. Многим из получавших новую технику танкистов довелось уже побывать в боях — и теперь им выпала возможность достойно отблагодарить немецких «учителей» за полученные уроки.

Были еще и «в-третьих», и «в-четвертых», и «в-пятых»… и все они, сложившись, привели в итоге к тому, что в октябре 1941 г. вместо последнего победного марша к порогу советской столицы танковая элита Рейха увязла в «очень тяжелых танковых боях», где «русские танки уже больше не давали возможности останавливать себя артиллерией».

Это не было чудом — враг по-прежнему был опытен и силен, а советским бойцам и командирам остро не хватало ни первого, ни второго. По-прежнему с удручающей регулярностью происходили случаи «неправильного использования танковых частей». Танки без разведки, без поддержки пехоты и артиллерии шли в атаку, застревали в болотах, подрывались на своими же частями выставленных минах, худо-бедно эвакуировались, зачастую под вражеским огнем, ремонтировались и снова шли в бой.

Тогда, осенью 41-го, еще никто не мог сказать, что самое страшное уже позади. Немцы по-прежнему рвались вперед, раз за разом прорываясь через тонкую цепочку советских полков и дивизий. А затем их снова останавливали, контратаковали, отчаянно цепляясь за каждый метр уже замерзшей и присыпанной снегом земли.

22 ноября 1941 г. командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок заявил, что «создалось такое положение, когда последний батальон, который может быть брошен в бой, может решать исход сражения»[224]. Фельдмаршал ничуть не кривил душой — в тот момент на фронте дрались дивизии, по числу бойцов порой уступавшие штатно укомплектованному батальону[225]. 30 ноября эсэсовцы из моторизованной дивизии «Дас Райх» захватили подмосковный поселок Снегири. Но это были уже последние смертоносные порывы затихавшего «Тайфуна» — оставшиеся до Москвы два десятка километров немецким танкам преодолеть так и не довелось.

В начале декабря советское командование получило наконец возможность бросить на замершие в шатком равновесии весы не очередную горсть пополнений, а полновесную гирю свежесформированных резервных армий.

И запечатленные на фото- и кинопленке «тридцатьчетверки» в белой зимней окраске навсегда стали одним из символов первой большой, стратегического масштаба победы той войны. С полным на то правом.

Приложения

Приложение 1 [226]

СОВ. СЕКРЕТНО

Постановление № 443сс Комитета Обороны при СНК Союза ССР.

19 декабря 1939 г.

Москва, Кремль.

О принятии на вооружение РККА танков, бронемашин, арттягачей и о производстве их в 1940 год.

На основании просмотра и результатов испытания новых образцов танков, бронеавтомобилей и тракторов, изготовленных в соответствии с постановлениями Комитета Обороны за № 198сс от 7 июля 1938 года и № 118сс от 15 мая 1939 года, КОМИТЕТ ОБОРОНЫ при СНК Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

I. Принять на вооружение РККА:

I. Танк «КВ» — тяжелого бронирования, изготовленный Кировским заводом Наркомтяжмаша по тактико-техническим требованиям НКО, с устранением всех дефектов, обнаруженных при испытании. Танк должен быть вооружен: