Первые

Множественный. Оргазм. Её первый раз с парнем – и сразу же множественный оргазм.

Другие женщины убили бы за то, что она только что пережила.

— Посмотрите-ка, кто очнулся, — поддразнил он, передавая стакан. — Пришла в себя, любимая?

Она фыркнула.

— Эгоцентрист.

Уэс тупо посмотрел на неё.

— Ну да, — ответил он. — Я, вкушая, просто отправил тебя на седьмое небо. Думаю, на сегодня моё самолюбие оправдано.

— Новичкам везёт, — возразила она. — Ну, как по мне. Мне повезло.

— Это вызов?

Глаза Саванны расширились, и она затрясла головой, румянец залил щеки. Боже, нет. Она даже не могла начать обдумывать произошедшее. Повторение этого действа, несомненно, убьет её... если не эмоционально, то, безусловно, физически. Её мускулы напряжены, а ноги дрожат. Еще больше, и она окажется прикованной к постели на неделю.

— Ладно, повторим это завтра, — смягчившимся голосом, произнес Уэс. Когда она с недоумением подняла взгляд, он кивнул. — Я же говорил тебе, котенок. Девушки...

— Узкие. И это больно, — он снова назвал её котенком.

— Правда.

— Это помогает?

Он снова кивнул.

— Разве что сейчас. Если бы я попытался войти, прежде чем ты стала бы достаточно влажной, это бы причинило тебе боль, — пауза. Он сверкнул самодовольной ухмылкой снова. — Не то чтобы тебе нужно было много касаний, настолько ты горяча. Боже, я почти утонул в тебе.

Саванна покраснела и зашевелилась. Он произнес это так бесцеремонно. Как он мог быть столь небрежным после случившегося?

Понятное дело. Потому что он делал это раньше... и он не любит тебя.

В её груди что-то сломалось. Жестко.

— Саванна? — он нахмурился и, шагнув вперед, упал перед ней на колени. — Что-то не так?

Да. Говоря о разговоре, который она отказалась начинать, считая, что её попытка сменить тему вероятно еще больше все запутает.

— Так... Этому тебя научила Пейдж?

Уэс уклонился.

— Что?

Что?

Саванна наморщила нос. Можно начинать копать могилу.

—Э-э-э...языком. Думаю... она учила тебя... этому.

Ухмылка исчезла без предупреждения. Уэс опустил глаза в пол.

— Ну, я имею в виду, она...

— Да, — коротко ответил он. — Она учила меня. Думала, что если она давала, то и должна получать в ответ. Я соглашался. Я все же парень без предрассудков.

Саванна с трудом сглотнула.

— Давая?

Хорошо, это не требует дополнительных пояснений, и это более чем разозлило его.

— Чего ты хочешь от меня? — потребовал Уэс. — Гребаный список отзывов?

— Что?

— Вот как ты делаешь? Спрашиваешь о том, что я делаю, потому что Пейдж учила меня...

Её глаза расширились. Гнев? Девушка знала, что глупо спрашивать, но не ожидала гнева.

— Нет! — ляпнула она. — Но...

— И нет, это не так, как я делал с ней. Я никогда... так сильно... с ней. Знал, как ей нравится. И, я знаю тебя Саванна. Я хотел, чтобы это было что-то... — Торн вздрогнул и покачал головой. — Всего-то...

Ничего не случалось долгий момент. Саванна кусала губы, щеки алели, глаза смотрели в пол.

А затем, прежде чем она смогла остановиться, с её губ сорвалось:

— И ты... учил её как тебе... нравится?

Привет, рот. Помнишь, что такое замолчать?

Ноздри Уэса раздулись.

— Да, — раздраженно ответил он.

Саванна остановилась, затем встретилась с ним взглядом. Сердцебиение отдавало в ушах. Кожу опалило. В эту минуту Уэс казался таким далеким.

Давай же. Из огня да в полымя.

Если Саванна хотела пройти через это, то должна сделать все и получить по максимуму, прежде чем он разобьёт ей сердце.

— Ты... — она с трудом сглотнула. — Научишь меня? Научишь меня, как тебе нравится?

Густая, удушающая тишина повисла между ними, у Уэса отвисла челюсть.

***

Торн не понимал женщин. Временами.

Он бы сказал, что никогда. Парень не мог предвидеть события – именно так как они развивались, и соглашался с этим. Неудивительно, что Торн не доверял тому, что услышал, ведь сейчас, в данную минуту то, что казалось недостижимым, становилось реальностью. То, что у него была «лучший друг»-девушка нисколько не давало ему особых сил или прибавляло проницательности. Он не понимал женщин, и это никогда не изменится.

И даже если небеса развернутся и ниспошлют мистическую мудрость его бедному измученному сознанию, он никогда не поймет Саванну Эванс.

Последние двадцать четыре часа были ночным кошмаром наслаждения: мечтанием о том, на что он бы смотрел и что ласкал, о теле, которое он бы страстно желал с тех самых пор, как понял, что значит желать. Мысли о том, что Саванна будет в его руках, порабощенная его прикосновением, об ощущениях, которые он будет чувствовать своими руками и губами... Уэс не хотел этого, не так, в конце концов, но нуждался в том же. Слишком много времени он провел в стороне, смотря на Саванну, но, не набираясь смелости коснуться её, показать всю глубину своих чувств, боясь потерять.