Первый

Отец… Если кто и мог помочь ей узнать о судьбе Демьяна, то это был он. Следующие дни Аля едва справлялась с нервозностью. Хорошо, к ней начали пускать посетителей. Их было немного — экономка, работающая в их доме почти два десятка лет, мастер маникюра и парикмахерша. Подруги у Али, конечно, тоже были, но… В силу понятных причин она не подпускала их к себе близко. И, уж конечно, ни за что не смогла бы им объяснить, что случилось. Не только потому, что сама этого до конца не понимала, и никто не поспешил ей это сообщить. А скорей потому, что это было в принципе невозможно. Ведь в противном случае, Але пришлось бы рассказать, чья она дочь.

Иногда в своих глупых мечтах Алина представляла, что будет, когда правда вскроется. Наивная! Правда заключалась в том, что этого никогда не случится. Этого ни за что не допустят. Отец. Но с большей вероятностью люди, которые его окружают. И которые влияют на решения, которые он принимает.

Как назло, визит отца откладывался. Что и немудрено. Аля давно привыкла, что она для него не то что не на первых позициях (там-то ясно — страна, смешно, правда?), но даже не на вторых. Алина извелась в ожидании обещанной аудиенции. Ее истонченные нервы натянулись до звона. Каждый шорох, любой даже самый незначительный звук заставлял Алю резко вздрагивать. И от этого струны-нервы будто бы обрывались внутри и обжигали ее плоть, словно ударами плетей.

Ее отпустили домой, а он так и не появился. И вот когда она застыла буквально в шаге от того, чтобы снова сорваться, отец будто из ниоткуда возник на пороге ее комнаты. Как всегда, энергичный и деятельный. В любое время дня и ночи. Аля вообще не понимала, когда он спит. И как восстанавливается после бесконечных совещаний, переговоров и встреч.

За спиной отца, широко улыбаясь, топталась мама. Вся при параде, несмотря на поздний вечер. Аля на секунду напряглась, желая припомнить, а видела ли она вообще когда-нибудь мать в халате? Или без макияжа и безупречной укладки? И с удивлением поняла, что нет. Ее мать, будто застыв в режиме ожидания, абсолютно всегда была на высоте. Хотя у отца наверняка уже давно была другая, более молодая любовница, та все еще пыталась конкурировать. Зачем? Неужели она его и впрямь любила? Аля никогда об этом не задумывалась. Не смотрела на ситуацию с той точки зрения, которая вообще все меняла.

— Ну, привет, кукла. Как ты? Хорошо дома, а? Или ты все еще в С* хочешь?

— Нет. Не хочу, — прошептала Аля.

— То-то же. Надо родителей слушать. Разве мать тебя не предупреждала?

— Ой, сколько раз! Все без толку, — мягко улыбнулась мама и осторожно погладила руку отца наманикюренными пальчиками. — Не мне тебе рассказывать, в кого она такая упрямица, — засмеялась. Отец обернулся. Мазнул по матери нечитабельным взглядом, но руки той не сбросил. И улыбнулся в ответ.

— Ага. Моя порода. Что бы хорошее унаследовала. Так нет же, — усмехнулся криво. — Но я тоже молодец. Нужно было лучше за тобой приглядывать. Ты, небось, злишься на меня?

Как будто ему было до этого дело! Аля сжала кулаки под простыней и покачала головой.

— Нет. Ты не виноват. Спасибо, что послал за мной…

— Брось, — поморщился отец. — Тоже мне — заслуга.

— Погибли люди… — шепнула Аля.

— Они выполняли свою работу. И знали, на что шли.

— Да. Я в курсе. Просто… если бы не я… Они же чьи-то дети, сыновья, мужья… — голос Али задрожал. Мать нахмурилась.

— Аль, ну, мы же это тысячи раз обсуждали! Коль, скажи ей хоть ты!

— А что тут скажешь? О семьях двух погибших героев позаботятся. Можешь не волноваться.

Если бы Аля не услышала эти заветные «двух», она бы наверняка отметила, с каким цинизмом говорил отец о чьих-то оборвавшихся жизнях, но она услышала… Застыла вся. Ее бросало то в жар, то в холод. Щеки горели, а по позвоночнику вниз катилась тонкая струйка ледяного озноба.

— Двух? З-значит, майор Богданов жив?

13

— Поверить не могу, что ты опять об этом! — всплеснула руками мать.

Аля до боли, мельтешащей точками перед глазами, закусила изнутри щеку. Всерьез решив, что вновь поторопилась. Нужно было действовать тоньше… Тоньше! Но как? Ее терпение подходило к концу. А все силы уходили на то, чтобы в очередной раз не скатиться в истерику.

— Майор Богданов? — свел брови отец.

— Да! Я хочу его увидеть.

Отец моргнул. И перевел взгляд на мать, которая продолжала стоять у него за спиной, нервно прокручивая кольцо с неприлично большим бриллиантом, будто требуя от нее объяснений.

— Представляешь, эта глупышка решила, что влюблена в какого-то вояку.

Мать закатила глаза и покачала головой, словно это и впрямь было чем-то неслыханным. Или невозможным. Как если бы только она могла любить, а Але это не полагалось.

— Этот, как ты выразилась, вояка спас мне жизнь, прикрыв от пуль своим телом.

К чести Али, ее голос почти не дрожал. И звучал достаточно твердо. Хоть она уже, наверное, в сотый раз повторяла одно и то же.

— Что ж, я выпишу ему премию.

— Отлично. И устроишь нашу встречу.