Первый арест. Возвращение в Бухарест

Большой зал, уставленный мраморными столиками, высокими стульями и плюшевыми диванами, был переполнен: молодые люди в светлых пиджаках из модной шерстяной материи «хомспун», старики в черных визитках, и табачный дым, и запах духов от полуобнаженных женщин, говор, смех, звон посуды, и трясущиеся подбородки, и молниеносно-вызывающие взгляды ярко подведенных женских глаз… Многие посетители разгуливали между столиками, подсаживаясь то к одной, то к другой компании, перенося с места на место бокалы, улыбки, иллюстрированные журналы, сплетни. Я уже знал, что среди этой публики есть люди, которые приходят сюда в девять утра и уходят в полночь, другие отсиживают определенные часы, как на службе. Есть столики, за которыми встречаются завсегдатаи: дельцы, актеры, валютчики, журналисты, бывшие и будущие министры, морфинисты, писатели, генералы в отставке, сутенеры, художники, гомосексуалисты. И за всеми столиками идет оживленный обмен новостями. Это главное, чем тут все заняты. Новости! Новости! Слыхали новость? Полуоткрытые рты, блестящие от возбуждения глаза. Что вы говорите? Вот это новость! Не может быть! Пароль д’онер! Уйдет или не уйдет правительство? Это главная новость. И каждый министр в отдельности, и все кандидаты в министры, их жены, тещи, любовницы, секретари, племянники. Кто заработал миллион и кто обанкротился, кто дал взятку и кто ее взял, сколько дано наличными и сколько обещано — все это интересные новости. А кто с кем переспал? И это новость. Но все же не такая важная, как кто в какую партию перешел. А что нового в мире? Гитлер вооружается. Ну, это уже не новость. В Париже снова носят длинные платья — приятная новость для фабрикантов тканей и девиц с некрасивыми ногами. Самоубийства и убийства, карточные выигрыши, проделки принца Николае[70] и забавы самого Губастого, и мадам Лупеску, и господина Лупеску — все это любопытные новости. Но смена правительства, кто уходит и кто придет к власти, — все-таки важнее всего. О, изумительные, щекочущие нервы новости «дьявольского котла» закулисной политической кухни, в котором вечно кипят страсти, жадность, честолюбие, корысть, — это самые захватывающие новости.

— Слыхали? — спросил, наклоняясь к нашему столу, худощавый ушастый юноша с озабоченным лицом. Он протискивался от столика к столику, его большие бледные уши были похожи на плавники, и казалось, что именно они толкают вперед его худое веснушчатое лицо по океану сизого табачного дыма. — Вы уже знаете?

— Что, frate-miu? С кем завтракал Маниу? Кого пригласил на ужин Вайда? Кто вынес ночной горшок Татареску?

— Ты несерьезен, Бузня, — сказал ушастый. — А я с тобой разговариваю серьезно. — Он понизил голос до трагического шепота: — Иорга!

— Иорга?

— Да, Иорга.

— Я уже где-то слышал это имя, — сказал Бузня, — не то в кафешантане, не то в Академии наук.

— Будь серьезен, — сказал ушастый. — Может, ты сумасшедший? Я сообщаю тебе последнюю новость: правительство Иорги. С участием Аржетояну, Вайды, Дину Братиану. Словом, король хочет прибегнуть к комбинации стариков. Старые боевые лошадки.

— Вакс[71], — сказал Бузня.

— Что ты сказал?

— Я сказал — вакс. Я сказал то, что думаю: вакс, чепуха…

— Ты мне не веришь? Абсолютно точная информация. До конца недели у нас будет правительство Иорги.

— А все равно вакс, — повторил Бузня. — Все вакс! — Он говорил спокойно и серьезно. Он ни разу не улыбнулся. Он вообще никогда не улыбался.

— Ты сумасшедший, — сказал ушастый и посмотрел на Бузню почти с восхищением. — Я очень тороплюсь, но так и быть — выпью с вами мазагран. Ужасно люблю разговаривать с сумасшедшим. — Он присел к столу и оглянулся, ища глазами официанта. — Ты давно сошел с ума, Бузня?

— Это у меня наследственное, — усмехнулся Бузня. — Мой отец тоже терпеть не мог политику — он был пчеловодом.

— Все это очень весело, — сказал ушастый. — Только одного я все-таки не могу понять: если тебя не интересует политика, какого черта ты пошел в газету?

— Меня интересуют факты. Какое мне дело до того, кто завтра будет премьером — Татареску или Иорга? Я хожу по городу и наблюдаю факты…

— Фактов нет, — сказал ушастый. — Есть то, что хозяин газеты хочет выдать за факты. Ты не только сумасшедший, Бузня, ты еще и простак. — Он обернулся к официанту: — Один мазагран на льду… Ну, а ты, Захария, — тебя тоже не интересует политика? Как тебе нравится Иорга?

— По-моему, между Татареску и Иоргой нет никакой разницы. Буржуазию не спасут старые лошадки, как не спасут ее и молодые…

— Да вы оба сумасшедшие! — взвизгнул ушастый. — Это страшно весело… Кто-то мне говорил, что Захария коммунист, но я не верил. Ты действительно коммунист? Но это же сумасшествие! У коммунистов нет никаких шансов. В Румынии могут прийти к власти кто угодно — эсперантисты, члены общества вегетарианцев, нюдисты — все, кроме коммунистов. Ты этого не знаешь, Захария? Где ты живешь — в Воронеже? В Туле? Послушай меня, Захария, — ориентируйся на Иоргу, у него нет своей партии. Ему нужны журналисты, молодежь. Нам, молодым, нужно ориентироваться на какого-нибудь старика…