Первый арест. Возвращение в Бухарест

Вскоре я увидел и самих газетчиков — ватагу оборванных мальчишек и девчонок. Они выкрикивали «Спе-ци-а-ла!» с таким испуганным, отчаянным выражением, точно это означало «Спасайся, кто может!».

Газетчики бежали, широким фронтом захватив всю улицу, рассекая толпу пешеходов, уклоняясь с ловкостью акробатов от мчавшихся мимо автомобилей, прыгая с тротуара на мостовую и обратно, и, ни на секунду не останавливаясь, совали всем встречным трепещущие по ветру газетные листы, ловя на ходу брошенные им монеты. Улица закипела и забурлила, как вздутый поток, на который внезапно обрушился ураганный ветер, смерч, град. И все это действительно пронеслось быстро, как смерч, но в руках у некоторых прохожих остались большие, чернеющие жирными буквами, листки.

— Прибытие принца Кароля!.. Спе-ци-а-ла!.. Неожиданное прибытие принца из-за границы!.. Спе-ци-а-ла!.. — кричали теперь другие газетчики, более пожилые и степенные, которые не могли угнаться за первым эшелоном и компенсировали себя тем, что выкрикивали самую новость, стремясь заинтересовать всех тех, кто еще не купил газету. Им это вполне удавалось. Толпа, отнесшаяся в первый момент довольно равнодушно к появлению экстренного выпуска, теперь явно заинтересовалась необычной новостью. Вокруг каждого, у кого была газета, образовался небольшой круг; те, кто стоял сзади, вставали на носки и через головы и плечи стоящих впереди читали сообщение о том, что отец его величества короля Михая I, принц Кароль, проживающий за границей, неожиданно прилетел в Бухарест, в связи с чем ожидаются важные политические события. Я решил вернуться в общежитие, рассчитывая, что там можно скорей разобраться в этой сенсационной новости.

В «Шиллере» все уже знали. Во дворе стояли группы студентов, прислушиваясь к спорам и перебранке темпераментных комментаторов. В глубине двора я внезапно натолкнулся на маленького Джику. Я узнал его по голосу: увидеть его было невозможно, так как все те, кто его окружал, были по меньшей мере на голову выше. В этой группе не спорили. Все понимали, что это бесполезно. Джика знал все. Он сыпал именами, датами и сведениями из истории румынской королевской семьи так уверенно, точно давно состоял при ней штатным историографом. Голос Джики звучал внятно, но тон был скучающий. Таким слегка скучающим и снисходительным тоном обычно отвечают первые ученики на придирчивые вопросы учителей: ничего у вас не выйдет, господа, — под меня вы не подкопаетесь! К Джике действительно невозможно было придраться. Он знал, сколько раз принц Кароль отрекался от престола еще при жизни его отца — короля Фердинанда. Три раза. Первый раз он отрекся, чтобы иметь возможность жениться на Лили, во второй раз, когда у него потребовали, чтобы он все же расторгнул брак с Лили, и в третий раз, когда он связался с Еленой…

— Разве Михай не сын Елены? — удивился один из слушателей.

— То другая Елена — греческая принцесса, на которой он был официально женат. А это Елена Лупеску; с ней он уехал в двадцать шестом в Женеву…

— Но ведь на первой Елене он тоже женился по любви?

— По любви, конечно, по любви… — В голосе Джики звучали нотки сожаления, что он должен выслушивать такие невежественные вопросы. — У принца все было по любви. Он любил Лили, у них есть ребенок. Потом он любил Зизи Леонтеску, может быть даже вдвое сильнее, чем Лили, потому что Зизи родила ему двух ребят; потом он влюбился в Мими, бывшую любовницу его отца Фердинанда, и тоже сделал ей ребенка; после нее он любил жену адъютанта королевы-матери, полковника Тити, и от нее у него есть ребенок. У дочери нашего посла в Мадриде, у жены генерала Прикоп и у племянницы министра иностранных дел — у всех есть по ребенку от Кароля… или по два… Но самая сильная любовь — это Елена вторая, Лупеску, а не Елена греческая. Из-за нее его заставили отречься окончательно…

— Кто заставил?

— Братиану, конечно, либералы. Они терпеть не могли друг друга: либералы принца и принц либералов. Ион Братиану заставил его отречься, и на королевском совете было вынесено решение, что дело принца Кароля «закрытый вопрос» — обсуждению больше не подлежит.

— Как его могли заставить отречься? — не унимались слушатели.

— Очень просто, — сказал Джика. — Намекнули ему, наверно, насчет самолетов «Спад», «Армстронг», «Фоккер»…

— При чем тут самолеты?

— При чем тут самолеты? — уже начинал терять терпение Джика. — Вам надо все разжевать и вложить в рот. Разве Кароль не был начальником нашей авиации? Был. Разве не он давал заказы на самолеты? Он. Разве у нас есть самолеты? Нет. Помните, какой поднялся скандал, когда в парламенте встал вопрос о заказах на самолеты, которых и в природе не существовало? Никто не помнит?

Никто не помнил. Но каждый считал себя обязанным задавать вопросы. Джика всем отвечал. Но когда его спросили, что будет теперь, после возвращения принца, он рассердился.

— Спросите у Мафалды! Я не занимаюсь гаданием. Я знаю факты…