Первый бал

Брин бросил быстрый взгляд на профиль Маркуса и перевел его на лежащую впереди дорогу. Не надо было ему соглашаться на эту поездку. Он был плохим собеседником, и борьба его совершенно не интересовала. Но и оставаться в Рэвенхерсте с Верити он не мог.

Он не мог объяснить ей своего поведения сейчас, но, когда будет иметь на это право, найдет способ убедить ее в том, что никогда не стал бы сознательно причинять ей боль.

Брин верил, что, когда наступит время объяснить ей все и во всем признаться, она отнесется ко всему с легкой душой, воспримет все как шутку. Теперь, однако, он был далеко не уверен в том, что ее великолепного чувства юмора будет достаточно, чтобы простить его.

– О Господи! – удивился Маркус, заметив показавшуюся впереди у ворот одинокую фигурку. – Уж не Верити ли это?

Брин, вздрогнув, вышел из мрачной задумчивости и выпрыгнул из экипажа прежде, чем Маркус успел остановить его. Бросив беглый взгляд на ее перепачканный костюм для верховой езды и не дав ей возможности объясниться, он подхватил ее на руки и посадил на сиденье рядом с Маркусом. Все ее уверения в том, что все в порядке, если не считать ушибленной лодыжки, и что ей надо немедленно попасть в Хактон, были напрасны. Маркус, изо всех сил стараясь не показать и виду, что понимает, кто виновник всех бед, внимательно смотрел вперед, на дорогу, а Брин строгим тоном заявил ей, что она никуда не поедет, пока доктор не осмотрит ее ушибы. Верити понимала, что спорить бесполезно. И она молча сидела, все больше и больше кипя негодованием, пока они не вернулись на конный двор Рэвенхерста.

Как только Маркус остановил лошадей, она позвала Саттона, попросив оседлать свежую лошадь. Ее просьба была тут же отменена Брином, который, игнорируя шумные требования Верити немедленно поставить ее на землю, снова подхватил ее и понес в дом.

– О, слава Богу, что вы нашли ее! – выбежала навстречу мужу Сара. – Я увидела, что моя лошадь вернулась одна, и уже собиралась отправить, людей на ее поиски. Она очень пострадала? Я поднимусь и посмотрю, чем можно помочь.

Маркус предостерегающе взял ее за руку.

– Не надо, дорогая. Позволь Брину сделать все, что он считает нужным. Я предполагаю, что эта молодая женщина расстроена не только по причине растянутой лодыжки.

Озабоченное лицо Сары осветила неожиданная улыбка.

– Но ты прав. Брин скоро успокоит ее. Он умеет делать это так нежно!

Сара пришла бы в изумление, окажись она через минуту-другую в спальне. Ее друг взял Верити за плечи и так сильно встряхнул, что несколько шпилек вылетело из ее волос и разлетелось в разные стороны, а ее черные локоны рассыпались по плечам.

– Прекрати сейчас же! – потребовал он стальным голосом. – Ты ведешь себя как несносная девчонка!

– Брин, ты... ты не понимаешь! – Задыхаясь от волнения, Верити умоляюще взглянула в его суровое лицо. – Я должна добраться до Хактона. Мне просто необходимо встретиться там с одним человеком. – Даже находясь в таком возбужденном состоянии, она заметила, что он неожиданно очень встревожился.

– С кем? – Ответа не последовало, но Брин немедленно заметил ее внезапную настороженность. – Ты можешь зарубить себе на своем хорошеньком носике, что не поедешь никуда и что единственный человек, с которым ты встретишься помимо Сары, – это доктор.

Верити упрямо молчала, и он посмотрел на нее взглядом, по которому можно было понять, что он не только расстроен и раздосадован, но и немного задет.

– Ты так мало мне доверяешь, Верити, что не решаешься даже поделиться со мной своими проблемами? Или просто считаешь, что я не смогу действовать от твоего имени?

– Я доверяю тебе полностью, только... только...

Она тяжело опустилась на кровать, чувствуя себя совершенно беспомощной.

По решительному блеску в его глазах она поняла, что он не позволит ей уехать, и сил бороться с ним у нее больше не было. Боль в лодыжке все усиливалась, и стучало в висках. Самым ужасным было то, что, если ей не удастся ничего предпринять, бедный Клод вынужден будет сражаться в полном одиночестве.

Так, за неимением выбора, Верити пришлось вторично за этот день рассказывать о том, что она узнала сегодня днем.

Но такой реакции Брина она не могла себе представить.

Он не только не удивился, но и не высказал ни малейшего недоверия ее рассказу. Выслушав все до конца, он просто заявил довольно мрачно:

– Значит, Клод Каслфорд теперь знает абсолютно все. Это так?

Она строго взглянула на него.

– Клод непричастен. Могу поклясться своей жизнью. Видел бы ты его лицо, когда открылась дверь в тот потайной ход... когда он понял, что его кузен шпион... Нет, Брин. Клод совершенно невиновен.

– Буду молить Бога, чтобы твой инстинкт не подвел! – ответил он с таким угрожающим видом, что Верити едва узнавала его.

Он направился к двери.

– Надо позаботиться о том, чтобы Стоун был в курсе дела. – Взявшись за ручку двери, Брин задержался, чтобы оглянуться, и улыбнулся своей прекрасной улыбкой, в которой сумел выразить и глубокую любовь, и утешение. – Не беспокойся, моя дорогая, твой кучер не подведет тебя.