Первый бой мы выиграли

В том же бою, о котором я начал рассказывать, Ю. А. Антипов оказался на МиГ-3 в одиночку против пяти Ме-109. Это было то самое соотношение сил, при котором фашистские летчики охотно завязывали бой. Не имея численного преимущества, они, как правило, от схватки уклонялись. Интересно, что в этом проявлялся прежде всего не слабый наступательный дух летчиков противника (воевать они - ничего не скажешь - умели), а результат прямых указаний командования гитлеровских воздушных сил, о которых рассказали пленные немецкие летчики: вступать в бой лишь при явном превосходстве в силах.

Тут такое превосходство было, и Антипову пришлось вступить в неравную борьбу. Первое, что он при этом обнаружил, был... отказ пулеметов. Всех трех - одного за другим. Летчик нажимал на гашетки, а в ответ не возникало ничего - ни мелкой, нервной дрожи всей машины, ни похожего на стрекотание швейной машинки треска пулеметной стрельбы, прорывающегося сквозь шум мотора и шелест потока обтекания, ни дуновения острого запаха пороховых газов. Пулеметы молчали. Аптипов попробовал перезарядку: один раз, другой, третий не помогло. Сейчас немцы заметят, что он фактически безоружен, и тогда... тогда будет нехорошо.

Оставалось одно: любыми средствами выходить из боя.

Выбрав удобный момент, Антипов с полным газом, с полупереворота устремился к земле и, оторвавшись таким образом от "мессершмиттов" метров на восемьсот, пустился домой.

Если бы дело происходило где-нибудь повыше, МиГ-3 свободно ушел бы от любого немецкого истребителя, но у самой земли это не получалось. А противник, как на грех, попался упорный - три "мессершмитта" остались патрулировать в районе боя, но остальные два смело пошли вслед за МиГ-третьим в глубь нашей территории. Тогда немцы этого особенно не опасались: они считали, - к сожалению, не без оснований, - что во всех случаях эта территория не сегодня, так завтра будет занята ими.

Антипов тянул к своему аэродрому - за добрых шестьдесят - семьдесят километров от места, где начался бой. "Мессершмитты", дымя работающими на полном газе моторами, медленно сокращали дистанцию.

Вот наконец и аэродром. Сейчас оттуда поднимутся наши истребители, и зарвавшимся немцам достанется... Но не тут-то было! Никто не поднялся, и никому не досталось. Дома не ждали возвращения Антипова со столь необычным эскортом. Ни одна машина не взлетела на помощь ему. Пришлось обходиться своими силами. Легко сказать - своими силами! Единственное, чего удалось добиться, так сказать, для наращивания означенных сил, был один пулемет: упорно повторяя по дороге к аэродрому попытки наладить бортовое оружие, Антипов хоть на одну треть, но оживил его.

Трудно представить себе более тяжелые условия: двукратное превосходство противника в количестве самолетов и, наверное, десятикратное в огневой мощи, крайне неблагоприятная для "мига" высота, невыгодное исходное положение вражеские истребители за хвостом... Все плохо! Но выхода нет - надо давать бой.

Антипов, неожиданно для противника, ввел свою машину в энергичный, предельно крутой разворот (нет, что ни говори, маневр у "мига" есть!), успел выйти "мессершмиттам" в лоб и, прицелившись в ведущего, нажал гашетку.

Сухо щелкнула короткая - патрона на четыре - очередь, и... пулемет снова замолк. Четыре выстрела! Какой толк от них, когда счет огня в воздушном бою идет на сотни и тысячи пуль и снарядов в минуту!

Но, оказывается, толк был. "Мессершмитт" горкой с разворотом отвернул на запад и пустился восвояси, оставляя за собой тонкую серовато-белую струйку, тут же испарявшуюся в воздухе. Второй истребитель, как оно и положено дисциплинированному ведомому, последовал за ним. Через несколько километров первый "мессершмитт" перешел на снижение и, не выпуская шасси, приземлился на фюзеляж в лесную просеку.

Немецкий летчик (которого, кстати, взяли в плен только через два дня у самой линии фронта - он двинулся пешком на запад и едва не ушел), когда дело дошло до его допроса, сказал:

- Мне просто не повезло.

Ему действительно не повезло или, если угодно, крупно повезло Антипову: единственная (одна-единственная!) пуля попала точно в масляный радиатор "мессершмитта". Масло, конечно, сразу же выбило - это оно светлой струйкой тянулось за подбитой машиной, - и мотор заклинило.

Опять то же слово - повезло. Нет! Не только повезло! Чтобы попасть одной короткой очередью за несколько сот метров в жизненно уязвимую часть вражеского самолета, кроме везения, нужно очень здорово стрелять. Плохому стрелку так повезти не может. Везет умелому.

Этот случай, как и многие, ему подобные, натолкнул нас еще на одну истину. Оказалось, что, при всей первостепенном значении летно-технических и летно-тактических данных самолета, воюет не он, не самолет. Воюет человек на самолете.