Первый человек в Риме

К февралю каждый важный человек в Риме стал получать письма из Африканской провинции. Письма прибывали с каждым кораблем. Вот, например, письмо Марка Целия Руфа, римского гражданина, владельца сотен югеров земли в долине реки Баграды, между Утикой и Карфагеном, крупного поставщика пшеницы для Рима:

Квинт Цецилий Метелл мало полезного сделал в Африке. Главными для него всегда были его личные интересы. Я твердо уверен, что он намеревается нарочно продлить эту войну, чтобы упрочить свою славу и могущество. Прошлой осенью он распустил слух, что это была его идея — ослабить позиции Югурты, предав огню посевы и разорив города Нумидии. Особенно те, в которых хранились сокровища. В результате мои земли и земли многих других римских граждан в этой провинции находятся в опасности, ибо нумидийцы теперь орудуют среди римлян, мстя за нанесенный ущерб. Вся долина Баграды, столь важная для Рима житница, живет в постоянном страхе.

Более того, дошло до меня, как и до многих других, что Квинт Цецилий Метелл не может даже управлять своими легионами. Он намеренно пренебрегает опытом и талантами более старших и мудрых — таких, как Гай Марий и Публий Рутилий Руф, поручив одному командование второстепенной кавалерией, а другому — руководство снабжением. Его поведение по отношению к царевичу Гауде, которого Сенат и народ Рима считает законным правителем Нумидии, было непростительно высокомерным, недальновидным, а иногда — жестоким.

В заключение разреши заметить, что все небольшие успехи, которых мы добились в прошлой кампании, — это исключительная заслуга Гая Мария и Публия Рутилия Руфа. Я уверен, что за свои старания они не слышали даже спасибо. Позволь мне, таким образом, обратить твое внимание на Гая Мария и Публия Рутилия Руфа, и я до глубины души остаюсь возмущенным поведением Квинта Цецилия Метелла. Прощай.

Это послание было адресовано одному из самых крупных и значительных торговцев в Риме, человеку, чье влияние среди сенаторов и всадников было очень велико. Естественно, поскольку он был осведомлен о позорном ведении войны Метеллом, его негодованию не было границ. Он прожужжал уши всем — и эффект последовал незамедлительно. Проходили дни, а письма все шли и шли. К голосу уважаемого торговца присоединились многие другие. Сенаторы уже начали избегать встреч с банкирами и судовлалельцами. И самодовольство могущественной семьи Цецилиев Метеллов стало быстро уступать место тревоге.

Полетели эпистолы Цецилиев Метеллов к уважаемому представителю семьи, Квинту Цецилию, проконсулу Африканской провинции, с настоятельной просьбой умерить заносчивость по отношению к царевичу Гауде, отнестись к своим старшим легатам с большим вниманием, чем к своему сыну, и постараться одержать хотя бы пару побед в битвах с Югуртой.

А затем разразился скандал с Вагой. Этот нумидийский город, расположенный к юго-западу от Утики, сдался Метеллу прошлой осенью. Теперь он восстал и уничтожил большую часть италийцев, которые вели там дела. Югурта подбил жителей Ваги к мятежу при попустительстве личного друга Метелла, гарнизонного командира Турпиллия. Метелл допустил ошибку, защищая Турпиллия, когда Марий во всеуслышание потребовал предать его военному трибуналу за предательство. К тому времени, когда эта история достигла Рима (в сотнях писем), самого Метелла тоже стали называть изменником — не хуже его друга Турпиллия.

И опять полетели эпистолы Цецилиев Метеллов к уважаемому представителю семьи, Квинту Цецилию, в Утику, умоляя его лучше выбирать себе друзей.