Первый день

— Ты не любишь людей, Кейра! — констатировала Жанна, когда такси высадило их у ее дома.

Их спор завершился уже глубокой ночью. Несмотря ни на что, назавтра Кейра отправилась вместе с сестрой на очередную вечеринку. Наверное, потому, что одиночество, сопровождавшее ее в последние годы, причиняло ей страдание, хотя она в этом ни за что бы не призналась.

В один из выходных дней Кейра, пробегая через сад Тюильри и ища спасения от надвигающегося ливня, встретила Макса. Оба мчались по центральной аллее к входу со стороны улицы Кастильоне. Запыхавшись, Макс остановился перед лестницей, у подножия скульптурной группы с тиграми и носорогом; Кейра нашла приют поблизости, около льва и львицы, терзающих кабана[4].

— Макс, это ты?

Статный красавец Макс страдал чудовищной близорукостью и даже в очках с толстенными линзами видел все словно в тумане, однако голос Кейры он узнал бы среди сотни других.

— Как, ты в Париже? — удивленно спросил он, протирая очки.

— Да, как видишь.

— Вот теперь вижу! — воскликнул он, водружая очки на нос. — Ты останешься надолго?

— В саду? Думаю, на полчасика, — ответила она, смутившись.

Макс внимательно посмотрел на нее.

— Я уже несколько дней в Париже, — вздохнув, пробормотала она.

Раскатистое ворчание грома заставило их продолжить путь и поискать убежища под аркадами на улице Риволи. Они едва успели: начался настоящий потоп.

— Ты не собиралась мне позвонить? — спросил Макс.

— Конечно, собиралась.

— И почему же не позвонила? Прости, я вываливаю на тебя кучу глупых вопросов. Если бы ты хотела со мной встретиться, ты бы позвонила.

— Я не могла сообразить, что тебе сказать.

— Тогда ты права. Следовало подождать, пока провидение не приведет нас на эту аллею…

— Я рада тебя видеть, — перебила его Кейра.

— Я тоже рад тебя видеть.

Макс предложить выпить по стаканчику в баре отеля «Мерис».

— Так ты надолго в Париж? Ну вот, опять я засыпаю тебя вопросами.

— Не страшно, — успокоила его Кейра. — Я провела шесть вечеров подряд, слушая разговоры о политике, забастовках, сделках и разные сплетни. Никто никем не интересовался, и я в конце концов почувствовала себя невидимкой. Вот если бы я, не отходя от стола, повесилась на салфетке, может, кто-то и спросил бы, как у меня дела, и даже дождался ответа.

— Как у тебя дела?

— Как у льва, запертого в клетке.

— И сколько ты уже сидишь в этой клетке? Неделю или больше?

— Чуть-чуть побольше.

— Ты останешься или снова уедешь?

Кейра рассказала Максу о своих приключениях в Эфиопии и о том, почему пришлось вернуться. Надежда найти деньги на новую экспедицию представлялась ей слишком туманной. В восемь часов она, ненадолго исчезнув, позвонила Жанне и предупредила, что придет поздно.

Они с Максом поужинали в «Мерисе». Каждый рассказал, как жил в те годы, что они не виделись. Вскоре после отъезда Кейры и их расставания Макс оставил свою должность преподавателя археологии в Сорбонне и стал управлять типографией своего отца: тот скончался от рака больше года назад.

— Так теперь ты директор типографии?

— Лучше бы ты сказала: «Мне жаль, что твоего отца не стало»! — улыбнувшись, заметил Макс.

— Милый мой Макс, ты же хорошо меня знаешь, я всегда говорю не то. Мне действительно жаль, что твоего папы больше нет… Только, мне помнится, вы не очень-то ладили.

— В конце концов мы помирились… в больнице Вильжюиф.

— А зачем ты бросил преподавание? Ты же обожал свое дело.

— В основном я обожал те оправдания, к которым оно позволяло мне прибегать.

— При чем здесь оправдания? Ты же отличный преподаватель.

— Я не похож на тебя и никогда не питал к своей работе такой любви, которая гнала бы меня на край света.

— А типография, она тебе больше по душе?

— По крайней мере, я смотрю правде в глаза. Я больше не стремлюсь совершить нечто грандиозное — например, сделать величайшее открытие века. Хватит с меня этих небылиц. Я был кабинетным археологом, способным лишь зачаровывать студенток красивыми сказками.

— Кстати, не забудь добавить, что я из их числа! — насмешливо сказала Кейра.

— Ты от всех отличалась и прекрасно это знаешь. Я авантюрист из парижских предместий. Теперь я хотя бы научился рассуждать здраво. А ты-то нашла, что искала?

— Если ты о моих раскопках, то нет, только несколько пластов, которые показали, что я на правильном пути, что я не ошиблась. Зато теперь я точно знаю, какая жизнь мне нравится, и это самое главное мое открытие.

— Значит, ты скоро уедешь…

— Откровенность за откровенность, Макс. Я с удовольствием проведу с тобой эту ночь, да и завтрашнюю тоже. Но в понедельник я захочу остаться в одиночестве, и во вторник, и в следующие дни. Как только у меня появится возможность уехать, я немедленно уеду. Когда? Этого я не знаю. А пока мне надо найти работу.

— Прежде чем предложить мне переспать с тобой, ты бы хоть поинтересовалась, есть ли у меня кто-нибудь.

— Если бы кто-то был, ты бы давно бросился ей звонить, уже первый час ночи.

— Да, если бы кто-то был, я бы не ужинал сейчас с тобой. А по поводу работы есть какие-нибудь варианты?

— Пока нет, у меня не очень много знакомых среди людей моей профессии.