Первый эксперимент

– Ни в коем разе. Если не будет много крови, как я уже говорил. Не выношу вида крови.

– Крови не будет. Совсем. Наши технологии позволяют обходится без этого.

Наши технологии.

Я рассмеялся. И тут, к моему изумлению, я впервые увидел, как на «лице» переговорщика в ответ расцвела слабая улыбка.

– Зря смеетесь. – Укоризненно сказал он, продолжая, тем не менее, улыбаться сам. Взмахнул щупальцем и в воздухе рядом с ним расцвели цветы, с виду напоминающие наши ромашки, только значительно крупнее. И они были голубые.

Переговорщик быстрыми движениями щупалец собрал цветы, и протянул мне букет.

– Это вашей девушке. За то, что мы задержали вас. Кстати, она вам звонила, но стены нашего корабля не пропускают волны вашей мобильной связи.

Я взял цветы. Они пахли потрясающе. Медовый запах с незнакомым приятным оттенком.

– Как вы это сделали? И что мне сказать Оксане? Такие цветы на Земле не растут.

– Скажете, что купили у старушки возле метро. Ваша девушка не ботаник, поэтому поверит. А сделать их мне было нетрудно. В наших щупальцах, как вы изволите их величать, мы храним множество частиц растений, минералов, даже живых клеток, из которых можем получить необходимое. Например, сделать воду, если окажемся в пустыне.

– Вы можете создать все что угодно, имея лишь частицу этого?

– Далеко не все. Например, на корабле я не смог сделать воду для вас, просто потому, что ее образца у нас не нашлось. Кстати, нужно будет исправить это упущение. Если будет интересно, позже посвящу вас в подробности. А сейчас нам пора. Мы с Хоканой будем ждать вас у ворот местной больницы под номером семь в три часа ночи. Мы решили перенести время на более позднее. Так меньше рисков быть замеченными. А вам необходимо показаться дома.

– Как же мы попадем внутрь?

– Не беспокойтесь. Я все устрою.

Переговорщик повернулся, намереваясь уйти, но застыл в воздухе. Сказал, не глядя на меня:

– Переговорщик наверное не самое плохое прозвище. Но вообще-то мое имя Гарни.

****

По дороге домой мои щеки пылали от стыда. Переговорщик, он же Гарни, поначалу обращался ко мне исключительно на вы, не используя имени. Но потом, спустя несколько месяцев нашего общения, стал все чаще и чаще называть меня Александром. А я, за все это время, так и не удосужился поинтересоваться как, собственно, его зовут.

Гарни. Хокана.

Необычно. Красиво. Загадочно. Как и все, что связано с ними. Несмотря на их непривычный человеческому глазу облик, на резонные опасения и некоторую долю зависти при контакте с расой, очевидно превосходящий землян, – да, и по технологиям, разве я могу это забыть, – пришельцы нравились мне все больше. Они были удивительно вежливы и воспитаны. Удивительно порядочны и добры. И… красивы. Стоило мне привыкнуть к их внешнему виду, перестать проводить параллели между инопланетянами и людьми, как до меня дошел и это факт. Они действительно прекрасны. Гладкие, упругие, прохладные, сверкающие искорками тела. Грациозные, плавные движения. Приятный спокойный тембр их голосов. А их глаза? Изумрудные. Розовые. Умные и проницательные. Казалось, в их глубине плещется та самая вселенная, которую они с такой легкостью научились бороздить.

Я оторвался от дороги, приподнялся на автомобильном сидении и кинул взгляд в зеркало заднего вида. Зеркало отразило темно-русые волосы, такого же цвета брови, ничем не примечательные карие глаза, слегка картофельный нос и щеки, начинающие к вечеру темнеть от щетины. Никаких тебе искорок и изумрудной зелени. Боже, наверняка они считают нас уродами. Забавно. Я с таким трудом привыкал к внешности переговорщика – на первых порах приходилось прикладывать усилия, чтобы смотреть на него без отвращения. И никогда не задумывался, что испытывал он при взгляде на меня.

Оксана не имела привычки выяснять отношения или устраивать скандалы. Несмотря на то, что вместе мы жили меньше месяца, я это понял. И, разумеется, оценил. Она была из тех потрясающих людей, которые никогда не пытаются наказать близкого человека резкими словами или, что еще хуже, холодным молчанием. Она вела себя корректно во время тех ссор, которые случались между нами еще тогда, когда я участвовал в проводимом инопланетянами эксперименте и почти постоянно был на взводе. И она ни разу не припомнила мне их.

Ну и конечно ее удивили и растрогали необычные цветы.

– Все уже остыло. – Сообщила мне она, ставя букет в вазу и зажигая газ под стоящими на плите сковородками, когда я, помыв руки, завалился на кухню поинтересоваться, что у нас на ужин. – Жареные картошка и горбуша. Будешь?

– Буду. – Пробормотал я, обнимая ее сзади за талию и утыкаясь в волосы. – Пахнет вкусно. А ты – еще вкуснее. Когда ты успела это приготовить?

– Я уже три часа как дома. – Она немного помолчала. – Звонила тебе. Несколько раз. Ты был не в сети.

Проклиная в душе все и вся, за то, что мне снова приходится ей врать, я рассказал придуманную по дороге историю о проткнутом колесе, поиске шиномонтажки, в которой была очередь и почему-то не было связи.