Первый элемент (СИ)

И вообще он сам очень красивый.

— Вы пьяны. — Делаю вывод, вспоминая суть разговора.

Пальцы застывают, сам мужчина смотрит мне уже в глаза, усмехается, качает головой и уверенно отвечает:

— Нет.

И снова начинает гладить щёку и скулу, спускаясь немного ниже, к челюсти и подбородку.

Очень боюсь закрыть глаза. Просто боюсь, что, когда их снова открою, то ничего этого не будет, а передо мной будет не Кристофер, а магистр Ллойд.

— Вы всё же пьяны. — Уже шепчу, чувствуя, как комок подступает к горлу и в глазах — слёзы. — Или околдованы.

Магистр Эшфорд снова смотрит в мои глаза, сжимает зубы и отвечает:

— Твои игрушечные зелья на меня не подействуют, а если и подействовали бы, то не на долго, а с конца праздника прошел минимум час.

— Тогда вы пьяны. — Отвечаю уже уверенно.

— С твоих уст это звучит, как обвинение в алкоголизме.

Моргаю, потому что боюсь, что заплачу снова перед проректором, а он всё-таки встает, я уже смотрю на него снизу. Он обхватывает мой подбородок, отодвигает назад, к холодной каменной поверхности, сам нависает сверху, упираясь свободной рукой в стену.

Или это я пьяна.

Или околдована.

— Бокал вина не лишил меня разума… Он придал смелости.

— Что? — Голос опускается до жалкого шёпота.

— Боишься? — Спрашивает на удивление учтиво, сохраняя дистанцию между нами в собственный рост.

— А вы хотите меня напугать?

— Нет.

— Тогда не боюсь.

Улыбается. Очень мягко и искренне, так, что невозможно не улыбнуться в ответ.

— Вот и умница. — Обхватывает длинными пальцами щёку, аккуратно гладит ноющую кожу. Склоняет голову ко мне, мы соприкасаемся лбами. Я прикрываю глаза, боясь их открыть, и слышу совсем рядом очень тёплое: — Выпей, пожалуйста.

Выпей? Что мне нужно выпить?

И он отодвигается. Очень медленно, словно и не хотя. Пальцы отрываются от моей кожи, сам проректор отходит к столешнице, наливает себе чай с валерианой. Зачем она ему?

Мне становится хоть и легче дышать, но как-то холодно и неуютно. На щеке горят прикосновения магистра Эшфорда, но их почему-то не хочется стирать, а кожу совсем не хочется содрать. Я медленно поворачиваюсь к кружке, обхватываю её двумя ладонями, и пью приятно горячий напиток, стараясь не думать.

Слышу, как проректор делает два медленных глотка, а потом тихо говорит:

— Останешься ночевать тут.

Я аж чаем поперхнулась. В каком смысле??

— Зачем? — Довольно громко и возмущённо спрашиваю.

— Хм… Ну… Останешься у меня, — голос звучит ниже, становится бархатным и мягким, — со мной…

В шоке смотрю на проректора, на его очень лукавый и хитрый взгляд, и… И понимаю, что это всё шутка, он явно надо мной издевается. Не знаю почему, но даже не смотря на ситуацию этого утра в целом, силы и настроение есть, чтобы скопировать выражение его лица, эти задорные глаза и ответить таким же томным голосом, но с лёгким придыханием:

— Надеюсь, спать вы пустите меня в свою кровать…

Магистр на секунду теряется, лицо его вытягивается, но он тут же откровенно улыбается и отвечает уже, теряя тот самый тон от смеха:

— Конечно. Она полностью в твоём распоряжении… Как и я.

Позволяю себе смеяться в голос, потому что у сам проректор тоже улыбается и по-доброму усмехается.

Но отсмеявшись всё же настороженно спрашиваю:

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то я не доверяю магистру Ллойду, особенно, если учесть, что вы в одной башне живёте. Завтра я разберусь с ним. А ты сегодня переночуешь тут. Это не обсуждается.

— А…

— А я уйду к себе в кабинет, у меня ещё много дел.

— Вы не спали.

— Почему это тебя волнует?

— Вас же почему-то сейчас волнует магистр Ллойд.

И всё.

И гробовая тишина.

Спокойно пью свой чай. Хороший, кстати, чай. Кажется, действительно помогает. И жить как-то проще становится и вообще.

— Адептка Васильченко, вы явно перегнули.

— А. Да? Ой. Простите. Не хотела.

Вру. Хотела.

Прячу улыбку, пригубив кружку.

— Думаю, не стоит продолжать этот разговор. По крайней мере, сейчас.

Безразлично пожимаю плечами. Пусть делает, что хочет, взрослый человек всё-таки. Трава на меня хорошо подействовала: я смотрела в окно, вид которого выходил на башни Академии, залитые утренним солнцем, наблюдала за птицами и облаками. А ещё мне было как-то очень спокойно, даже глаза несколько закрывались. Я только сейчас поняла, как хочу спать.

Слышу, как проректор медленно выдыхает.

— Допила?

— Угу. — Отвечаю, не размыкая губ. И почему-то очень уставшим шёпотом: — Спасибо.

Магистр подходит ко мне, забирает кружку и почему-то треплет по голове, как маленького ребёнка. Сил сопротивляться нет, я только лениво качаю головой.

— Кто бы мог подумать, что хулиганить бывает так утомительно. — Усмехается он, ставит кружку в раковину. — Пойдешь спать?

— А можно?

— Можно. Пойдем.

Послушно («вау» эффект от чая, я считаю) встаю, плетусь за спиной проректора. Он выходит в зал, потом заводит меня в какую-то комнату, опять-таки в благородных коричневых тонах и резко останавливается. Ударяюсь носом об широкую спину, шиплю какое-то ругательство, потираю ушибленное место. За что он так со мной?

Не знаю, что там подумал проректор, но отвечать вообще никак не стал, только указал рукой на кровать.