Первый еретик. Падение в хаос (ЛП)

— Ты лжёшь, — Лоргар вновь сжал зубы и задышал, быстро и неглубоко, — лжёшь, и тебе повезло, что я не убью тебя за это богохульство.

Малкадор не стал спорить. Он закрыл глаза, посмотрел на небо и беззвучно заговорил. Такова была его мощь, что каждый Несущий Слово, каждый Ультрадесантник, каждое живое существо в радиусе десяти километров услышало в своей голове пульс психического голоса.

+Он не желает слушать, мой повелитель. Только не меня. +

Рука Лоргара замерла в миллиметре от лежавшего на земле крозиуса. Жиллиман совершил самое большое движение с момента прибытия — отвернулся от своего брата, не из-за отвращении, как сначала подумал Аргел Тал, а вообще без выражения, прикрыв глаза.

Глаза Малкадора оставались закрыты, а его лицо было обращено к небесам. К кораблям на орбите.

Лоргар попятился, беззвучно шепча:

— Нет, нет, нет…

Словно слова могли что-то изменить.

Мир вокруг взорвался светом.

Вытеснение воздуха вызвало хлопок, близкий к звуку удара грома, но не из-за этого всё завертелось перед глазами Аргела Тала.

Он уже видел, как используется телепортационная технология, и даже сам перемещался, но восприимчивые системы шлема отфильтровывали шум до приемлемого уровня.

И капитана заставила отвести глаза не вспышка телепорта. Это тоже компенсировали внутренние системы доспеха, которые немедленно затемнили глазные линзы.

Но всё же Аргел Тал ослеп. Ослеп от золота, которое пылало подобно раскалённому металлу.

В воксе звучали пронзительные крики братьев, которые говорили о таком же недуге, но доклады были приглушёнными и едва слышными в шквале звуков, которые не должны были существовать. И это были не простые помехи в воксе, они раздавались в его голове — удары волн, достаточно громкие для того, чтобы капитан потерял равновесие.

Слепой и почти оглохший Аргел Тал ощутил, как болтер выскользнул из его рук. Капитану потребовались все силы, чтобы устоять на ногах.

Ничего такого не замечал Лоргар Аврелиан.

Ни ослепительного золотого света. Ни оглушительного психического рёва.

Он видел шестерых человек, стоявших вместе, из которых пятеро были незнакомцы, но одного Примарх узнал. Позади них Ультрадесантники, не пострадавшие, в отличие от его воинов, преклонили колени, демонстрируя порядок. Лишь Жиллиман и Сигиллит продолжали стоять.

Лоргар повернулся обратно к шестёрке. Пятеро окружали знакомую фигуру, и хотя Примарх не знал их имён, он знал, чем они занимаются. Немыслимо сложные доспехи из тёмного золота. Плащи алого царского цвета свисают с плеч. Длинные алебарды с тяжёлыми серебристыми лезвиями держат никогда не дрожавшие руки.

Кустодии. Стража Императора.

Лоргар посмотрел на шестого, который был обычным человеком. Несмотря на задор юности, старческие морщины отмечали следы времени на лице, которые было одновременно суровым и нежным, всем разом. Внешность человека полностью зависела от того, на какой грани лица концентрировался наблюдатель. Он был усталым стареющим человеком и статуей, в которой обессмертили образ героя в расцвете сил. Он был молодым гримасничающим полководцем с холодным глазами и и смущённым старцем, готовым вот-вот заплакать.

Затем Лоргар посмотрел ему в глаза, видя тепло любви за благосклонностью доверия. Мужчина медленно моргнул, и когда его глаза открылись вновь, то оказались холодными от арктического холода неодобрения вместе со льдом отвращения.

— Лоргар, — произнёс человек. Его тихий, но сильный голос терялся в неведомых просторах между ненавистью и добротой.

— Отче, — ответил Лоргар Императору Человечества.

4

Легион на коленях

Если Ультрамар запылает

Серый

Зрение вернулось, прогоняя гротескное ощущение беспомощности. Подобная эмоция всегда была под запретом, и теперь она колола кожу Аргел Тала, словно тысяча ножек насекомых.

Он смог взглянуть сквозь свой затемненный визор и увидел возвышающуюся в ореоле пульсирующего белого света фигуру. Вокруг фигуры стояли воины в золотой броне, закутанные в плащи, державшие уникальные алебарды с легкостью, выдававшей опыт.

Каждый из них был ростом с Астартес, и ни один из Астартес не смог бы не узнать их.

— Кустодес… — выдавил он сквозь сжатые под напором света зубы.

— Это… — пробормотал Ксафен, — это же…

— Я знаю, кто это, — Аргел Тал проталкивал слова сквозь стиснутые зубы. И в это время голос обрушился на него, обрушился на них всех волной силы.

— НА КОЛЕНИ, — шепот как будто ударил молотом по темени. Сопротивляться было невозможно. Мышцы действовали сами, сколько бы сердец не пытались выказать неповиновение. Аргел Тал был одним из них. Это была не верность, не поклонение, не служба. Это было рабство, и все его инстинкты бунтовали против принудительного почитания, даже когда он повиновался.

Сто тысяч Несущих Слово опустились на колени в пыли совершенного города, поверженного имперским указом.

Легион стоял на коленях.

Лоргар оглянулся через плечо на колышущееся море своих коленопреклоненных воинов. Когда он вновь перевел взгляд на Императора, в его глазах мерцал огонь.

— Отец, — начал Лоргар, но человек покачал головой