Первый год войны

На следующий день, утром 17 августа, противник нанес удар у Русской Поляны на участке обороны 116-й Дивизии. Грохот артиллерийской стрельбы не прекращался до темноты. Из штаба мы несколько раз запрашивали по телефону командный пункт соединения о ходе боя. Начальник штаба полка полковник Николай Иванович Краснобаев, оказавшийся на редкость малоразговорчивым, не оправдывающим своей фамилии человеком, всякий раз докладывал, что полки ведут оборонительный бой. На вопрос, где командир дивизии, всякий раз отвечал: в войсках. В вечернем донесении об изменениях обстановки и потерях не указывалось. Командир дивизии так и не позвонил мне, хотя я этого требовал.

С раннего утра следующего дня на участке дивизии снова загромыхало. Я вновь потребовал к телефону командира полковника Еременко. Но, как и вчера, ответил Краснобаев.

— Полковник, что у вас происходит? — спрашиваю его.

— Противник, пытаясь захватить Русскую Поляну, атакует силой до пехотного полка. Мы отбиваемся.

— Какие потери за прошлый день? Удержали ли части оборонительный рубеж?

— Потери, товарищ генерал, уточняем, они значительны. Немцы кое-где ворвались в нашу первую траншею, захватили Дахновку. Я организовал контратаку с целью восстановления положения.

— Где Еременко и почему он не доложил мне вчера об итогах дня?

— Полковник Еременко в полках.

Заподозрив неладное, я немедленно выехал на командный пункт дивизии. Каково же было мое удивление и возмущение, когда обнаружил ее командира спящим на КП. В тесном помещении блиндажа разило водочным перегаром. Мне было известно, что Еременко боевого опыта не имеет, среди подчиненных ведет себя высокомерно. А теперь сам увидел, что он обладает и таким недостатком, который выключает его из жизни и борьбы на долгое время как личность. Такому человеку доверять нельзя ни дивизию, ни отделение. Я потребовал разбудить его и отстранил от командования. О происшедшем доложил в штаб фронта. В командование дивизией приказал вступить подполковнику Виктору Федоровичу Буянову, до этого занимавшему должность замкомдива по строевой части. Полковнику Краснобаеву объявил выговор за проявленную беспринципность.

Тщательно изучив обстановку вместе с новым комдивом, решили сосредоточить огонь артиллерии и минометов по атакующей пехоте и контратакой отбросить ее на исходный рубеж. Однако восстановить положение в этот день не удалось. Оставленное село Дахновку части 196-й отбить не смогли.

18 августа соединения армии оборонялись на рубеже: 196-я дивизия — от дома лесника северо-восточнее Секирны до Створа; 116-я дивизия — от восточного берега болота Ирдынь до Вергунов; 212-я мотодивизия — от Вергунов (иск.) до Красной Слободы, На левом берегу Днепра: 37-я кавалерийская дивизия, которой командовал полковник Г. М. Ройтенберг, занимала острова Литвин, Сетилянский, Сибирь и береговую полосу до Максимовки; 297-я дивизия полковника Г. А. Афанасьева — от Максимовки до Кременчуга; 300-я дивизия полковника П. И. Кузнецова занимала участок между реками Псел и Ворскла у Переволочной.

В ночь на 20 августа на правый берег Днепра прибыли переданные в состав армии наполовину поредевшая 97-я стрелковая дивизия полковника Ф. В. Мальцева и 4-я воздушно-десантная бригада под командованием майора Ф. Д. Овчинникова, имевшая 2592 воина. Два полка 97-й я поставил в оборону у западной окраины Змагайловки, воздушно-десантную бригаду расположил у Сосновки, уплотнив боевой порядок 116-й и 212-й дивизий. Получив подкрепление, я решил атаковать противника с целью восстановления рубежа обороны, который армия занимала до 16 августа. В штабе подготовили все необходимые документы, направили их в соединения, проконтролировали подготовку войск к действиям. Утром после короткой артподготовки пехота дружно атаковала вражеские позиции, выбила неприятеля из Дахновки и траншей севернее ее, затем продвинулась на четыре километра северо-западнее и закрепилась. Должен сказать, что этого успеха добились мы нелегко. В тяжелых боях части 116-й дивизии и воздушно-десантной бригады понесли большие потери[13].