Первый год войны

Победы Красной Армии в зимний период 1941/42 года объясняются не суровыми морозами, как это пытаются представить фашистские генералы, а высоким моральным состоянием советских войск, крепостью нашего государства и сплоченностью советского народа.

В Харьковском сражении

Назначение в 28-ю армию

После окончания Барвенково-Лозовской операции я начал ощущать сильное недомогание: по ночам знобило, часто кружилась голова. А так как привык обычно все болезни переносить на ногах или в седле, то и на этот раз считал, что все обойдется, как прежде. Но произошло иное. Проснувшись однажды утром, я с трудом открыл глаза и увидел, что все предметы в комнате заволокло пеленой, а у моей кровати стояли два адъютанта Вашкевича. Все двоилось в глазах. С усилием попытался встать, но тут же почувствовал, что проваливаюсь в бездну…

Очнулся в госпитале в Ворошиловграде, туда меня доставил старший лейтенант Леонид Вашкевич. Как йотом он рассказывал, у меня был глубокий обморок. Врачи на консилиуме установили, что я заболел сыпным тифом. Направили меня во фронтовой госпиталь. Дорогой в бреду я кричал, говорил какую-то чепуху и все порывался встать. Адъютанту едва удавалось удерживать меня.

Недели через три врачи разрешили вставать и прогуливаться по палате. Я едва держался на ногах. Опираясь на руку Вашкевича, начал второй раз в изви учиться ходить. Меня трогали исключительная забота, чуткость и внимание врачей, медицинских сестер, санитарок к раненым и больным. Они старались сделать все, чтобы скорее поставить на ноги раненых и заболевших бойцов и командиров, вернуть их в строй. «Удивительно, — думал я, — когда мы здоровы — не замечаем большой кропотливой работы медицинских работников. А ведь их вклад в общую борьбу с врагом невозможно переоценить».

Ровно через месяц, еще недостаточно окрепнувший, как говорили лечащие врачи, настоял на выписке из госпиталя. На своей видавшей виды эмке вместе с Вашкевичем покатил в Барвенково, где дислоцировался штаб 57-й армии. Хотелось как можно скорее вступить в командование войсками, которые успешно громили врага в зимних боях и, как полагал, с наступлением весны начнут действовать еще успешнее. Меня радостно встретили начштаба генерал-майор А. Ф. Анисов, член Военного совета бригадный комиссар Ф. Н Воронин и другие товарищи, с которыми проводили и формирование армии, и зимнюю наступательную операцию.

Но здесь меня ожидала неожиданная новость: пока я был в госпитале, на должность командующего 57-й армией назначили генерал-лейтенанта Кузьму Петровича Подласа. Я знал этого генерала как активного участника гражданской войны. Это был человек высокой культуры, широко эрудированный военный, прекрасный товарищ (в мае 1942 года, пробиваясь из окружения, Подлас погиб смертью героя). «Войска в надежных руках», — подумал я и немедля связался с начальником штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенантом И. X. Баграмяном. Он сообщил, что меня вызывает командующий фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.

С нерадостным чувством на душе ехал в штаб Юго-Западного фронта. Но вот и Сватово.

— А-а, товарищ Рябышев! Здравствуй! Ну как, поправился? Как самочувствие? — встретил Семен Константинович, знавший меня еще с гражданской войны по Первой Конной армия.

— Самочувствие хорошее. Настроение бодрое, — ответил я. — Да вот прибыл из госпиталя, а должность оказалась занятой. Прошу вас оставить меня на прежнем месте. С людьми сработался, они меня понимают. Все налажено, и не придется начинать с начала.

— Ну, не стоит огорчаться, — сказал Тимошенко. — Я понимаю, что тебе хочется вернуться в армию, командный состав которой подбирался тобою и испытан в боях. Но интересы дела надо ставить выше личных. Не могла же 57-я оставаться без командующего, пока ты болел. Кроме того, мы учли, что, сформировав и обучив ее за короткое время, ты достиг с нею наиболее значительных результатов в прошедшей операции. К нам прибыла недавно сформированная резервная армия, соединения которой в боях еще не участвовали.

Действовать ей предстоит на главном направлении, и возглавить ее должен командующий с большим опытом. Ты, Дмитрий Иванович, с первых дней на фронте, боевой опыт у тебя немалый. Вот мы и решили, что ты наиболее подходящий человек на пост командарма в новой армии. Она получила номер 28-й. Вступай в командование.

Меня не радовало признание главнокомандующим направления, сделанного мною. Поскольку он уже решил вопрос о назначении, повторно просить об оставлении в 57-й не имело смысла. Маршал в присутствии плена Военного совета Н. С. Хрущева коротко информировал меня о состоянии соединений и управления 28-й армии (второго формирования).

— Задача перед тобой нелегкая, — сказал он в заключение, — дивизии только что сформированы, в боях не участвовали, люди пороху не нюхали. Поэтому в короткий срок, за полтора-два месяца, надо добиться слаженности частей и соединений, четкости в работе их штабов. Особое внимание необходимо уделить тактическим учениям, самоокапыванию и управлению войсками.