Первый гром и первая любовь

- Мы теперь будем жить в своей хате, у нас хата гарная, зимой теплая, летом прохолодная... И на окошках герани будут, а на грядках у нас во какие кавуны росли, - он растопыривал руки с измазанными в земле пальцами.

- Не бреши! - сказала Надийка. - Такие кавуны сроду не вырастут.

- Я брешу? Да чтоб мне скрозь землю провалиться, чтоб у меня язык отсох, если я брешу...

- У тетки Анны и вправду дуже сильные кавуны росли, - заступилась Ганка.

- О чуешь? Чуешь?

- И я себе тетечку найду, - запела Олеся, - гарную, добрую тетечку. Такую, как Дина...

"Все они об одном, - тоскливо думала Дина, - одно их мучает..."

В тот день Дина увела ребят с поля раньше обычного.

Дома достала из печи борщ, нарезала свежего хлеба, и все сразу принялись за еду. Один Юрко медлил.

- Ты чего не ешь? - спросила Дина.

Юрко молчал.

- Ну...

- Лучше я отнесу Наталке...

Дина внимательно, с улыбкой посмотрела на Юрко. Будь кто-нибудь другой, она не удивилась бы, но Юрко...

- Ладно, ешь! Хватит и твоей Наталке. Вон у меня в чугунке осталось, отолью тебе, и отнесешь. Как, ребята?

Все молчали. Потом Надийка рассудительно заявила:

- Нехай несет, только чтоб потом не задавался...

- Ага, нехай не говорит про свою тетечку, - поддержала Олеся, - я тоже хочу тетечку, а у меня немае...

- Олеся, голубка! - Дина схватила ее головку, прижала к себе.

Если б Дина могла всех обогреть, всех взять к себе! Вот подойти бы к этой упрямой Наталке и сказать ей: не отдам я тебе Юрка с братиками! Себе их возьму! Сиди одна со своим Павлом в хате, заводи поросят, коров, а детей тебе не дам!

После обеда Дина налила в маленький горшочек остаток борща, немного помедлила, глядя на хлеб, но отрезала и ломоть хлеба. Все это завернула в чистую тряпку, дала Юрко. Дети следили за каждым ее движением. Ей очень хотелось знать, что они думают, осуждают ее или понимают, зачем она это делает.

- Только смотри не расплещи. Аккуратно.

- И скажи - мы не жадные, правда, Дин? - заметила Ленка.

- Правильно! - обрадовавшись поддержке, отозвалась Дина. - Ведь у Наталки совсем пусто в хате, ничего нет, нужно помочь человеку...

- А у нас всего полно - борщ, каша...

- И хлеб...

- И сахар...

С гордостью перечисляли они свои богатства.

...Юрко вернулся очень быстро, горшочка в его руках не было, а тряпку он скрутил и бросил на стол.

- Ты что? - испугалась Дина, почуяв неладное.

- Нэма Наталки...

- Как это "нэма"?

- Нэма, и все. Я постановил борщ и хлеб на стол и ушел.

- Скажи, Юрко, а ты не заметил ее платок, такой с алыми розами, он там? И жакетка?

- Весится коло двери...

- Ну, значит, вышла куда-нибудь, может, к соседям... - облегченно вздохнула Дина. Но немного погодя решила сходить к Наталке.

Вечерело, над селом тянулся дым от горящего кизяка, где-то звякнуло ведро, заскрипел журавль на кринице, со стороны МТС доносилось тарахтенье трактора.

- Горпынко, иди вечерять! - позвал женский голос, и детский тоненький весело ответил:

- Иду, мамонько, иду!

"Как хорошо, - думала Дина, - как покойно и хорошо здесь. Кажется, все беды остались позади!"

...Наталка сидела на скамейке во дворе.

- Добрый вечер! - приветливо сказала Дина. - Юрко прибежал, говорит, нет Наталки...

- Я до суседей ходила.

- Ну... и что?

- Та ничего. А только как хочешь, хлопцев я не возьму.

- Отговорили, значит?

Наталка вздохнула.

- Ты вот агитируешь, думаешь - темнота, несознательность. Это мы слыхали... Тебе что... Перебилась тут голодную пору и домой вернешься. И будешь себе барыней жить, землю не лопатить, за скотиной не ходить, сама чистенькая и гарненькая. И сознательная. А мне тут спину гнуть, да еще на своем горбу пацанов тянуть? Ты что ж думаешь, за дуру меня взяла? Так? Бери свой горшочек и больше хлопцев до меня не посылай!

Дина взяла пустой горшочек и спросила:

- Если в городе такая легкая и веселая жизнь, почему же ты сюда вернулась? Нет, Наталка, и в городе все теперь работают. И некуда им выйти, чтоб хотя бы крапивы нарвать для борща. Каждую травинку купить нужно. А на что? Да что тебе рассказывать! Ты жила, видела. Так что не упрекай меня. Если уеду отсюда, так чтобы учиться, а если комсомол скажет мне остаться здесь, - останусь! И не отсиживалась я здесь...

- Ну знаю, жинки говорили, - уже мягче отвечала Наталка, - да вот сама не возьмешь пацанов - людям навязываешь?

Дина вздохнула.

- Беру я... Ганку. Очень мне ее жалко. Я написала своим. Что бы ни ответили, все равно возьму. Не брошу ее. И ты, Наталка, не отказывайся от ребят. Знаешь, как они будут тебя любить и слушать? Ведь они сейчас только о тебе и говорят.

Дина прикоснулась к ее руке.

- Ты ведь добрая... Ну представь, отправят их в детский дом, ни одной родной души. Конечно, их там будут кормить и одевать, но радости, радости-то у них не будет! И тебя тоска заест, будешь их вспоминать. И хата эта те мила тебе станет...

- Да не трави ты мне душу! Отчепись! - в сердцах закричала Наталка.

Дина пошла к калитке.

- Стой, куда ты?

Дина вернулась, и они говорили, и говорили, и плакали обе, и решали, и перерешали. Наконец Наталка призналась, что пуще всего боится своего Павла.

- Не станет он со мной жить. Кинет и уйдет!