Первый и Единственный

Темные фигуры ринулись к нему со всех сторон. Чьи-то сильные руки схватили его. Отбиваясь, он заметил краем глаза цвета янтийской униформы. Внезапность нападения чуть не стоила ему жизни. Домор и разоренная аптечка предупредили его об опасности. Комиссар как следует пнул одного из нападавших. Что-то хрустнуло, хватка ослабла, и Гаунт скользнул в сторону. Серебряный росчерк танитского клинка. Короткий вскрик, а потом — гораздо более громкий, протяжный вопль. Раненый янтиец оступился и рухнул в темноту пропасти. Остальные немедленно осыпали Гаунта градом тяжелых ударов. Три пары рук. Значит, трое.

— Хватит! Эбзан, я сказал хватит! Он мой!

Патриции грубо поставили оглушенного Гаунта на ноги. Пытаясь сморгнуть пелену перед глазами, он увидел перед собой полковника Фленса. Тот стоял за спиной Дордена, держа пистолет у седого виска военврача.

— Гаунт.

— Фленс! Фесов кретин! Сейчас не время для этого!

— Напротив, комиссар-полковник, сейчас самое время. Наконец-то. Пора нам с тобой… разобраться.

Трое янтийцев подтолкнули Гаунта навстречу своему командиру.

— Если ты здесь ради сокровища, Фленс, то я тебя огорчу, — процедил сквозь зубы Гаунт. — Ты немного опоздал. Оно взлетит на воздух как раз в тот момент, когда ты доберешься до него.

— Сокровище? Сокровище, говоришь?! — Шрам на щеке Фленса искривила улыбка. — Да мне наплевать на эту дребедень! Пусть Дравер и этот уродец Хелдан возятся с ней. Клал я на их сокровище! Я сюда пришел исключительно для того, чтобы повидаться с тобой!

— Я тронут, — произнес Гаунт.

Один из янтийцев с силой ударил его по затылку.

— Хватит, Аваранч! — рявкнул полковник. — Отпусти его!

Патриции нехотя убрали руки от Гаунта и отступили. Стараясь не обращать внимания на дикое головокружение, комиссар выпрямился и посмотрел на Фленса и Дордена.

— Теперь я бы хотел решить наше дело чести, — выговорил Фленс.

На лице Гаунта появилась злая улыбка.

— Дело чести? Так ты все об этом? О вражде танитцев и янтийцев? Нет, Фленс, все-таки ты полный идиот. Ты хоть понимаешь это?

— Смеешься над старым долгом? — Фленс скривился от ярости и сильнее прижал лазерный пистолет к голове Дордена. — Хочешь, чтобы я на твоих глазах вышиб старикану мозги?

— Нет, продолжай, — пробормотал Дорден. — Пусть лучше он сразу пристрелит меня, чем я буду слушать эти бредни.

— Не притворяйся! Ты лучше других знаешь всю глубину старой раны, твоего предательства! — с ненавистью бросил янтиец.

— Дерций, — тяжело вздохнул Гаунт. — Ты про Дерция говоришь! Фес святой, неужели мы с этим еще не разобрались?! Я понимаю, янтийцам не хочется признавать, что в их список славы затесался трус. Но это уж слишком! Дерций, генерал Дерций, Император прокляни его грязную душонку, бросил моего отца и его подразделение погибать на Кентавре. Просто сбежал и бросил их. И тогда, на Хедде, это было не убийство, а полевой трибунал! У меня, как имперского комиссара, есть право судить. И я приговорил генерала Дерция к смерти за трусость!

Он бросил своих людей умирать, Фленс! Трон Терры, в Гвардии не бывало полка, в котором не попалась бы паршивая овца, заблудшая душа! Дерций — это позор для всех янтийцев, а не причина воевать со мной и моими Призраками. Из-за этой бессмысленной мести погибло столько хороших солдат — с обеих сторон! Подумаешь, мы утерли вам нос на Фортис! Подумаешь, набили вам морды на Пирите и на «Авессаломе»! Что, янтийцы настолько тупы, что не знают, где остановиться? Вы просто не понимаете, где кончается дело чести и начинается вопрос дисциплины!

Фленс нажал на курок. Сверкнула вспышка, и тело Дордена сползло на каменный пол. Охваченный яростью, Гаунт подался вперед, но ему в лицо уперся ствол лазерного пистолета.

— Да, это дело чести, — произнес Фленс. — Но без всей этой мишуры с полками. Это дело нашей с тобой личной чести.

— О чем это ты, Фленс?! — прорычал в ответ комиссар.

— Твой отец и мой. Я был сыном благородного рода Янта Норманид, я должен был унаследовать родовое поместье и крупное состояние. Но мой отец умер в бесчестии от твоей руки. Я лишился всех титулов и земель. Мне было запрещено даже носить свою фамилию. Я прорывался в свет с самого дна, простым солдатом! Доказывал, что я человек. И заработал собственное имя! Вся моя жизнь обратилась в непосильную борьбу с позором моего рода. И все это — благодаря тебе!

— Твой отец? — эхом повторил Гаунт.

— Да, мой отец, Альдо Дерций!

Осознание затопило разум Гаунта. Теперь он ясно понял, что это — единственная возможная развязка. Он бросился на Фленса.

Лазерный пистолет изрыгнул луч света, опалив грудь комиссара, но не помешав ему наброситься на янтийского полковника. Они сцепились и покатились по острым камням, вонзающимся в их тела. Фленс ударил Гаунта рукояткой пистолета, целясь в висок.

Локоть комиссара врезался в бок янтийца. Хрустнули ребра. Взревев, Фленс уперся тяжелым сапогом в живот Гаунта и перекинул его через себя. Комиссар тяжело рухнул на спину и попытался встать. Кованая подошва с силой швырнула его обратно, взметнув фонтан щебня.