Первый Император. Дебют (СИ)

— Куропаткин знает? Хорошо! А Дубасову передали? Передать немедленно. И Алексееву. Прошку сюда! Мне — мундир. И вызовите барона Мейердорфа, пусть готовит конвой к поездке… Быстрее, черт бы вас побрал!

Балтийское море, сентябрь 1902 г.

На просторах Балтики воцарилась осень, сырая и дождливая, секущая лицо ветром, а иной раз и снегом. Но миноносцы и миноноски, оставшиеся на охране столицы, не успокоились, напрягая машины в учебных атаках. Степан Осипович Макаров, само собой, завидовал ушедшим на войну Чухнину, Дубасову, Гильтебрандту. Завидовал завистью человека, всю жизнь мечтавшего стать во главе воюющего флота, а вместо этого вынужденного сидеть вдали от решающих событий и готовить флот к возможной войне с англичанами. В которую, если честно, Макаров не верил от слова «совсем». Ну не тот сейчас расклад сил в мире, чтобы англичане решились объявить войну России, не тот. Германцы весьма определенно высказались в поддержку русских, французы, пусть и лукавые, но тоже русские союзники. Так что хитрые и привыкшие загребать жар чужими руками островитяне, к тому же не до конца замирившиеся с бурами, с ходу ввязаться новую войну не рискнут. Однако инструкции Его Императорского Величества были однозначны и приходилось, смирившись, муштровать минные силы, да проверять ход работ по ремонту броненосцев. А то ведь стыдно сказать — новейшие, недавно вступившие в строй «Ослябя» и «Победа» вынуждены были прекратить погоню за японским отрядом во главе с «Асамой», и вернулись в Кронштадт из-за поломок в машинах. И никак ввести в строй не могут, ремонт все тянется и тянется. Вот и приходится делать ставку на миноносцы и тройку «броненосцев, берегами охраняемых». Да, только эти три маленьких кораблика береговой обороны и остались у новоиспеченного командующего Балтийским флотом из всей броненосной эскадры.

Макаров машинально погладил бороду и повернулся к стоящему рядом на мостике «Властного» капитан-лейтенанту Боссе.

— Передать на «Грозовой» — «Сделано хорошо! Продолжать учения!» и прикажите разворачивать на Кронштадт.

— Слушаюсь, Степан Осипович, — ответил Федор Боссе. — Прикажете дать полный ход?

— Не будем надрывать машины, Федор Эмильевич. Достаточно будет и экономического. Должны успеть, — продолжая поглаживать бороду ответил Макаров. — Без нас не начнут…,- дополнительно успокоил он командира истребителя, который, как и командующий знал, что должно произойти сегодня.

А сегодня в Кронштадте, а точнее в море, неподалеку от форта «Первый Северный» планировалось пробное погружение в море «секретного миноносца» за номером «150». Вообще, если бы не война и не столь чрезвычайное положение с морскими силами, с этой необычной конструкцией возились бы еще годик-другой. Одни проблемы с двигателем, изготавливаемым в Германии, чего стоили. Но интерес Его Величества и вливание средств позволили резко ускорить постройку и оснащение корабля, а энтузиазм капитана второго ранга Беклемишева — ускорить ввод «миноносца» в строй.

Макаров, несмотря на предложение спуститься вниз, остался на мостике. Соленые брызги, вылетавшие из-под форштевня «Властного», напоминали ему молодость, русско-турецкую войну и его лихие минные атаки. Похоже, это его настроение предалось и всем присутствующим на мостике. Офицеры как-то подтянулись, а командир, словно забыв указание о скорости, негромко передал в машинное, чтобы прибавили ход.

Истребитель помчался вперед словно пришпоренный. Причем Макаров как будто не заметил самоуправства Боссе и лишь покрепче взялся за ограждение мостика…

Подводная лодка конструкции инженера Бубнова и лейтенанта Беклемишева, с ее вооружением из двух старых пятнадцатидюймовых торпед, была скорее экспериментальным, а не боевым, кораблем. Но Степан Осипович сразу оценил возможное воздействие на умы английских адмиралов наличия подводной угрозы. Поэтому приказал срочно подготовить лодку к эксплуатации. Уже в августе начались ходовые испытания, лодка выдала максимальную надводную скорость в восемь с половиной узлов. Чуть позднее начали испытывать ее в полупогруженном состоянии. А сегодня, несмотря на любую погоду, экипаж должен был впервые погрузить свой кораблик на заданную глубину. Ждали только командующего флотом. Едва Макаров прибыл, как на лодке были запущены насосы, и она начала погружаться. Недостатком лодки, как отметили все наблюдатели, было не только медленное, в четверть часа продолжительностью, погружение, но и невозможность заранее задраить люк. Дело в том, что вытесняемый из балластных цистерн воздух стравливался внутрь корпуса и потом выходил наружу через рубочный люк.

Во время первого погружения удержать лодку на заданной глубине не удалось. И она с грохотом воткнулась в дно. Пришлось срочно всплывать. К облегчению наблюдателей и экипажа, лодка оторвалась от дна и поднялась к поверхности. После успешного всплытия вышедшие из лодки Бубнов и Беклемишев сняли фуражки, перекрестились и кто-то из них произнес: «Ну, вот, слава Богу, и поплавали под водой…»