Первый император. Сборник

«17-го июля малороссийские и донские казаки пошли на штурм… Турки, опасаясь возобновления штурма… на другой же день сдались».

«Все сделали отнюдь не подготовленные иностранными «специалистами» войска, а не имеющие к немцам и близко никакого отношения запорожские и донские казаки.

Петр же все заслуги этого сражения тут же присвоил исключительно самому себе».

«В покоренном Азове пировали».

Петр «возвратился в Москву, где 30 сентября происходил торжественный вход войск. По классическому образцу были устроены триумфальные ворота, везде были непонятные народу лавровые венки, надписи о подвигах Геркулеса и Марса, картины азовского взятия и многие другие церемонии, непонятные народу и потому вызывающие его недовольство».

Петр посчитал, что взятие Азова есть результат действий его войска, построенного на иностранный манер, а потому пожелал отправиться за границу, чтобы собственными глазами увидеть достижения иностранной жизни и перенести их на русскую землю, говоря: «Я в ранге ученика и нуждаюсь в учителях».

Однако, не его потешные войска одержали победу под Азовом, а донские и запорожские казаки, которые живя рядом с турками, изучили их нравы и наводили ужас на турок и татар лишь одним своим именем, тогда как европейцев турки постоянно били, наводя ужас уже на них.

Поход Шереметева к устью Днепра не дал результатов. Следовало бы укрепиться в Приазовье и низовьях Днепра, выходить к Черному морю, укоротить крымских татар и тем самым начать освоение южных окраин России, где плодородные земли и хороший климат, и куда русские стремились уже несколько столетий, но Петр, бросив все, поехал в Европу, полагая, что европейцы умнее, опытнее и лучше русских.

Через 15 лет, попав в окружение татар на реке Прут, спасая свою шкуру, Петр откажется от завоеванного с таким трудом Азова, отдаст эти земли туркам, уничтожит построенный в Воронеже флот, который никогда не использовался в сражениях и тем самым отбросит Россию от южных берегов еще на шестьдесят лет.

Европейский вояж

В декабре 1696 года думный дьяк Украинцев объявил в Посольском приказе, что царь намерен отправить посольство к цезарю, к королям английскому и датскому, к папе римскому, голландским штатам, курфюрсту бранденбургскому и в Венецию «для подтверждения древней дружбы и любви, для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов креста Господня, султана турецкого, хана крымского и всех басурманских орд, и к вящему приращению государей христианских».

Во главе посольства был поставлен Лефорт. «Посольская свита состояла более нежели из двухсот лиц. Между ними находились тридцать с чем-то «волонтеров», отправлявшихся исключительно с целью изучения морского дела и составлявших особый отряд, разделенный на три десятка. «Десятником» во втором десятке был Петр Михайлов, то есть царь».

«участие царя в путешествии должно было оставаться тайной»

Посольство отправилось в марте 1697 года из Москвы, минуя шведские земли, где в Риге, испытывающей голод, царскому посольству не было оказано должной помощи и уважения, что потом явилось основанием для Петра к разрыву мирного Столбовского договора со Швецией и нападению на Нарву.

«В Москве иначе представляли действительную цель этого путешествия и думали, что царь будет делать за границей то же, что делал до сих пор в слободе, т.е. веселиться», что подтвердили очевидцы, разбив миф о каких-то учениях царя:

«Его (царя) встретил там церемониймейстер Жан Бессер, придворный с головы до ног; к тому же ученый и поэт. Петр бросился на него, сорвал с него парик и бросил в угол.

– Кто это? – спросил он у своих. Ему объяснили, как могли, полномочия Бессера.

– Хорошо. Пусть приведет мне девку … Множество подобных случаев не оставляют ни малейшего сомнения в том, каково было общее производимое Петром впечатление».

Петр «… не умел сам красиво сесть или принять от слуги тарелку; не умел пользоваться салфеткой, ножом и вилкой».

По пути в Европу Петр посетил курфюрстину бранденбургскую Софью Шарлотту, которая записала в дневнике, что Петр «вел себя стеснительно» все закрывал лицо руками и бормотал «я не могу говорить», но принцессе «понравилась его естественность и непринужденность».

«… в Германии принято не стесняться избытками газов в желудке. То есть пускать «гулек», причем с особым шиком – даже за столом. Вот Петр приятно и удивил принцессу своей несомненной причастностью к европейской культуре, громогласно испортив воздух перед самым носом особ королевских фамилий, более чем сведущих в утонченности этикета блистательных дворов центральноевропейских государств, считающихся на тот день среди всех иных наиболее передовыми. Причем даже глазом при этом не моргнув, что ее так приятно и удивило: знать приучен «московский медведь» всем тонкостям их западного великосветского этикета. Но здесь никакой особо раскрытой нами тайны. Ведь известно, что Петр: «…пукал за столом».