Первый кадр 1977

— Начнём с военных? — спросил о непонятном Сорокин вероятно забыв, что писать мы собрались именно военные песни.

— Конечно с военных, — успокоил я военного и добавил: — Как говориться, первым делом самолёты, а девушки потом… Что у нас там на «первое»? Комбат? «Зэр гуд»! Всё я пошёл…

Подойдя к микрофону и надев наушники хотел было крикнуть своё фирменное: «Мотор!», но вместо этого вскинув руки верх и чуть их разведя в стороны заорал:

— Вис ис Спарта!! — глядя через стекло на вздрогнувшего от такого боевого клича полковника, нажимающего на кнопку запись.

* * *

<…>

— Ну ты парень даёшь, — произнёс Сорокин, после того как мы прослушали первую записанную песню. — Это чего получается, ты всю вокальную партию записал с первого раза не допустив не одной ошибки?..

<…>

— Это просто великолепно!

<…>

— С первого раза! С первого раза! Что ты делаешь!! Кто тебя этому научил?! Это же просто фантастика какая-то!!

<…>

— Я скажу только одно — бесподобно!! Я такого в жизни не видел!

<…>

— Александр, а почему тебе не мешают петь постоянные медитации?

<…>

— От куда ж ты такой взялся-то, а?! Ну не может человек за час записывать шесть песен. Не может!! Это, что получается, по десять минут на песню? Это ни какому профессионалу не под силу… чтобы так… просто подошёл и спел всё как надо, без единой ошибки!..

<…>

— Да, как такое вообще возможно?! Это немыслимо!! Неси уже сюда свой медитационный коньяк, я тоже, пожалуй, выпью.

<…>

— Слушай, а давай к нам? — проговорил полковник после того как мы записали последнюю — девятую песню и прослушали её не найдя замечаний.

— Нет уж спасибо. Я сугубо гражданский человек.

— А тебе сколько лет?

— Шестнадцать скоро исполнится, — ответил я.

— Жаль, — расстроился собеседник.

— Почему? — удивился сугубо гражданский «кадр».

— До армии тебе ещё далеко, — пояснил Сорокин. — А так, тебя призвали бы, а мы там уже бы позаботилась о переводе к нам.

— Ясно, — ответил я абсолютно, не разделяя идеи визави, ибо в этой жизни я в армию не собирался, потому как свой долг Родине я отдал в прошлой.

— Я вот вижу, что это всё пел ты, — чуть заплетающимся от «усталости» голосом сказал Сорокин, — а играл тоже ты? Или братья?

— Братья? — не понял певец.

— Ну да, братья твои, — напомнил мне полковник и полез в карман откуда извлёк листок и развернув его произнёс: — Как их там, — а затем прочитал: — Василий и Иван.

— Ах эти, — отмахнулся я, вспоминая ту «непонятку» с именами в кабинете у генерала и хотел было объяснить о возникшем недоразумении, но вовремя остановился и задумался.

«А, что будет, если я всё расскажу? Какая последовательность событий?.. Скорее всего Сорокин, как и положено доложит о «казусе» на верх. Начальство «непоняток» и «замуток» не любит, поэтому прикажет разобраться и доложить… И что будет дальше? В принципе ясно… Будет: следствие, разбирательства, определение круга лиц причастных к «ЧП», а затем поиск виновных и не очень с последующими наказаниями и забвениями… Как бы там ни было и чем бы всё не закончилось, но абсолютно ясно, что вся эта «петрушка» затянется на долго… А оно мне надо? Хотят, чтобы были братья? Пусть будут братья. Я категорически не против! Хотят, чтоб нас было трое? Окей. Я также за! Пусть будет — трио «Васиных»! Звучит? По-моему, да! Индивидуализм у нас сейчас в стране не очень приветствуется, сейчас более в почёте коллективизм, а посему нашему виртуальному трио быть!» — подумал один из трёх и произнёс: — Конечно помогали, а как же может быть иначе?! И один и другой!

— Они с тобой работают, или как? — вновь разливая по рюмкам поинтересовался Сорокин.

Я поперхнулся…

Звучал его вопрос по меньшей мере двусмысленно, но так как особой паранойей и раздвоением, и уж тем более разтроением, личности я вроде как не страдал, то ответил со всей искренностью откашлявшись:

— В основном они всегда при мне, но сами понимаете, всякое в жизни бывает…

Посидели поговорили ещё пол часика, я, зевнул и встав из-за журнального столика, на котором была накрыта «поляна» сказал:

— Ладно товарищ полковник, поеду я в гостиницу какую-нибудь. Номер сниму. Посплю пару часиков перед отлётом.

— Ты чего, — закусывая неведомо откуда взявшейся килькой сказал Сорокин.

— В смысле, — не понял я собеседника.

— Что значит в смысле, — не понял собеседник меня. — Надо ещё же песни записать.

— Товарищ полковник, вы же вроде закусывали и закусываете, что же Вы ничего не помните-то, — пожурил я коллегу и напомнил: — Мы уже давно всё записали. Все девять военных песен. Вон и две катушки лежат. Видите? Вон, на шкафу, — показал. — Одна оригинал, другая копия. Так, что всё чикибамбони!

— Какие ещё «чикибрики», — сказал тот удивлённо смотря на меня. — Ты что Саша, а песня про Москву, а песня про Дядю Лёню, а…

— Про какого ещё дядю Лёню? — моментально протрезвел я, опускаясь мимо стула на пол и в изумлении смотря на «приговор».

— Как про какого, Саша? Про нашего! Про нашего, наверное! Как там у тебя поётся-то: «Дядя Лёня мы с тобой?!» А?

— Не знаю… — прохрипел я и взяв трясущимися руками графин попытался налить воды в полный стакан с чаем.

Глава 23