Первый Линзмен

— Спокойней, девочка, спокойней, — шепнул Тед, привлекая ее к себе, — все будет хорошо, крошка, не волнуйся.

Взяв давно приготовленные чемоданы, он вышел из дома и выкатил из гаража серебристо-серую, сверкающую машину.

За эти минуту Симона успела одеть и собрать в дорогу их ребятишек — четырехлетнего мальчугана и хорошенькую кудрявую двухлетнюю девчушку.

Несмотря на спешку, и дети, и родители были аккуратно одеты в дорожные комбинезоны, а малыши даже прихватили с собой любимые игрушки.

— Таблетки кодеина не забыла? — спросил Тед жену, помогая своему семейству разместиться в автомобиле.

— Все на месте.

— Они тебе понадобятся. Гони на полной скорости — и старайся держаться впереди. Машина у тебя отличная, масла и бензина хватает…, главное — отъехать от города на несколько сотен миль, и вы в безопасности.

— Я беспокоюсь не о нас, а о тебе, — всхлипнула Симона. — Жены специалистов получают предупреждение первыми, и я буду впереди всех беженцев. Но ты, Тед! Ты!

— Не беспокойся, милая, мой мотоцикл достаточно быстр, а дорога в этот час совершенно свободна…

— Ты знаешь, что я беспокоюсь не об этом!

Они уже сидели в машине. Киннисон уложил чемоданы в багажник; дети радостно галдели, ослепительное летнее солнце ласкало встревоженные лица взрослых.

— Не волнуйся, девочка, я обязательно вернусь. — Он поцеловал жену и дочку и, пожав руку сыну, добавил:

— Малыш, вы с мамой едете навестить дедушку Киннисона… Он вас давно уже ждет, и вы это знаете. Будет очень весело. Я приеду к вам чуть позже… А теперь, моя длинноногая леди, — он повернулся к жене, — жми на газ!

Тяжелая машина словно присела перед прыжком и, взметнув клубы пыли, быстро исчезла из виду.

Киннисон бросился к маленькому, притулившемуся возле дома гаражу и вывел оттуда свой мотоцикл. Приземистый корпус машины был словно утыкан красно-зелеными фарами, которые сейчас мигали тревожными огоньками. Резким движением Тед загнал плоскую коробочку в подготовленную для нее щель, и тишину разорвал оглушительный вой сирены. Оседлав своего ревущего стального скакуна, Тед вылетел со двора и, развернувшись под невероятным углом, понесся к Центру.

Красный свет светофора его не остановил — звуки сирены были слышны за милю, и весь транспорт замер, пропуская его. Еще одна сирена взвыла за спиной — его догонял полицейский мотоцикл, также сверкая своими огнями. «Молодцы — быстро работают», — подумал Тед.

— Началось! — прокричал одетый в форму полицейский, стараясь перекричать вой мотора.

— Да, — завопил в ответ Киннисон. — Уводи людей к Дальней дороге, Карри, или на север, к Воксгану! Передай всем!

Черно-белый мотоцикл отстал, повернув к участку; там, схватившись за микрофон, полицейский начал отдавать распоряжения.

Киннисон мчался вперед. На Инсер-авеню поток машин был настолько плотным, что Теду пришлось замедлить ход; на улице Пуласки его пропустили на красный свет. За Сакраменто ни одной машины уже не было.

Семьдесят… Семьдесят пять… Мост он пролетел на восьмидесяти, оторвавшись колесами от земли. Восемьдесят пять… Девяносто…, больше он не рисковал прибавлять скорость, опасаясь просто не удержать тяжелую машину на старом заезженном шоссе. Он уже не был одинок на дороге; множество таких же, как у него, сверкающих машин неслось в том же направлении, выныривая из каждой подворотни, а иной раз и сокращая путь через чьи-то участки. Пришлось снизить скорость и влиться в поток мотоциклов.

Сигнал тревоги, возвещавший общую эвакуацию Чикаго, разносился над городом, но Киннисон был слишком далеко, чтобы слышать его резкие звуки.

Через парк, еле-еле вписавшись в поворот — такое количество мчавшихся в одном направлении машин существенно замедляло движение — затем под виадук и, левым поворотом, на шоссе — прямую дорогу на север.

Эта магистраль была задумана как скоростная — как, впрочем, и его мотоцикл. Каждый из гонщиков пригнулся, вжав подбородок в мягкое углубление шлема, и давил педаль скорости. Все они очень спешили; ехать было еще далеко. Каждый из этих парней, так называемых «техников», торопился занять свой пост и прикрыть часть страны от атомного удара; каждый из них знал свое место в Генеральном Плане Защиты, ничтожную часть которого составляла операция «Снегирь».

Дорога повернула направо и, сбавив скорость, Киннисон въехал в тяжелые, широко распахнутые ворота.

Охрана никого не останавливала; яркие огни служили своеобразным пропуском для мотоциклов, а настоящая проверка была еще впереди. Повернув за угол, Тед соскочил с машины, и подбежавший охранник тут же увел ее в сторону, освобождая место следующим.

Киннисон подошел к стене здания, которая казалась сплошной, подставив свою спину под нацеленные стволы автоматов, и надавил незаметную кнопку. Из стены выдвинулось что-то вроде чаши, и Тед прижался к ней лицом. В отличие от отпечатков пальцев, рисунок сетчатки глаза было невозможно подделать или изменить, и любой чужак, рискнувший подвергнуться здесь подобной процедуре, умер бы сразу, без допроса и следствия — ведь каждый из приехавших держал в своих руках судьбу всей страны.