Первый любовник Англии

На лице Роузи отразилось упорство и даже враждебность, и, размышляя над каждой из причин ее возможного отказа, Тони никак не мог постигнуть, какая же из них главная. Похоже, она не собиралась давать никаких разъяснений и, более того, с каждым его заверением ее раздражение становилось все больше.

— Я был эгоистом, надоедая тебе своими терзаниями. Вместо этого мне надо было бы сказать, что ты подарила мне минуты неописуемого восторга. — Тони легко коснулся щеки Роузи, но она моментально отпрянула.

Не обращая внимания на эту реакцию, Тони коснулся другой щеки, лба, кончика носа, и Роузи поняла, насколько глупо выглядела бы, если бы стала сопротивляться.

— Ты действительно подарила мне радость, — сказал Тони и улыбнулся так лучезарно, что Роузи невольно смягчилась. — Раньше я никогда не любил женщин, — Тони нанес очередной удар, — а теперь я люблю только одну.

— Нет! — воскликнула Роузи, вскакивая с постели. — И вы смеете говорить, что любите меня?

Для Тони, уверенного в собственной неотразимости, это было по меньшей мере неожиданностью, которая доказывала, что не так-то он хорошо разбирается в женщинах, как думал раньше. Особенно в Роузи. Черт возьми, он преподнес ей восхитительный урок любви, а она еще и сопротивляется! Он преподнес ей собственное сердце со своим поместьем в придачу, а она отвергает и то, и другое!

— Итак, ты не хочешь, чтобы я тебя любил? — Потрясенно спросил Райклиф.

— Что эта любовь принесла мне, кроме сердечной боли и терзаний?

— А! Так, значит, ты уже кого-то любишь! — воскликнул Тони, дрожа от ярости, поскольку в голове у него сразу замаячил образ Людовика. — Говори, кто он!

— Тот, кто ушел утром и которого вы уже выбросили из головы.

Сэр Дэнни! Она говорила о сэре Дэнни! Тони вскочил на ноги — ему казалось, что мир рушится.

— Конечно, я не выбросил его из головы, но что делать мне, тому, кто тебя любит?

— Не говорите так!

Ожидал ли Тони, что Роузи оттает от его последних слов? Он мог бы посмеяться над собой, если бы сердце его не разрывалось. Второй раз в своей жизни он предложил любовь, и второй раз над ней надсмеялись, отвергли, игнорировали. Но в первый раз он был незаконнорожденным членом семьи графа Дребреда, но не такой была Роузи, чтобы принимать во внимание его незаконное происхождение! Она отвергла его любовь потому, что нуждалась в любви отца, а отнюдь не мужа.

Завернувшись в простыню, Роузи объявила:

— Я отправляюсь на поиски сэра Дэнни! И ничто меня не остановит!

Тони — и сэру Дэнни — никогда не приходило в голову, что Роузи окажется неспособной войти в роль хозяйки Одиси только из-за тревоги за своего любимого наставника. Да и кто бы мог подумать, что ему, Тони Райклифу, придется делить сердце возлюбленной с ее отцом!

Однако его семя было брошено в плоть Роузи и, возможно, уже в этой самый момент жило там своей отдельной жизнью. Для самого Тони их ребенок имел уже собственное лицо и судьбу. Причем насколько она будет горька и полна борьбы за существование, в полной мере зависело от того, будет ли ребенок находиться под защитой родного отца. Именно поэтому он не мог ни потакать капризам Роузи, ни сидеть сложа руки, грустно размышляя над причинами столь неожиданного отказа. Так или иначе он должен заставить ее дать обет пред алтарем.

Вот только если бы она не выглядела такой испуганной!

— У меня кровотечение.

— О Господи, дорогая. — Тони, протянув руки, подошел к Роузи. — В этом нет ничего страшного, каждая девушка…

— Вы не поняли, — сказала она, вспыхнув от смущения. — Это месячные.

— Значит, мы не?.. — В голосе Тони смешались явное разочарование и облегчение.

Слава Пресвятой Деве, им не удалось зачать незаконнорожденного!

Черт побери, им не удалось зачать ребенка! На этот раз его семя не проросло в ней.

17.

Леди Хонора оставалась.

Тони не мог поверить, что Джин и Энн покидают его, взвалив такое бремя на брата. Предлогом для их отъезда послужило желание провести Рождество в кругу собственных семей. Леди Хонора такой семьи не имела и любезно вызвалась остаться в Одиси, чтобы продолжить обучение Роузи светским манерам.

И Роузи еще благодарила Хонору! Черт побери, благодарила! С того самого утра Роузи всячески избегала Тони, словно он и не признавался ей в любви. Отлично! Он привык к унижениям, живя в замке Дребредов. Но то далекое прошлое уже умерло, будь оно проклято!

Он уже показал Роузи, что такое страсть. Он унес ее на высокой волне желания и унесся вместе с ней. Они вознеслись до самых звезд и растаяли в небесах. Но, очевидно, Роузи посчитала его великое искусство любви незначительным. А Тони не любил чувствовать себя незначительным. Он знал, что является самым замечательным любовником в Англии. Что ж, и Роузи тоже признает это.

В следующий раз он докажет это! В следующий раз… в их первую брачную ночь.

Стиснув зубы, Тони посмотрел через окно в холодное ветреное утро. Нет, он совершенно не жалел о том, что потерял самоконтроль и заронил в Роузи свое семя. Он жалел только о том, что это семя не пустило корней, и жалел каждым своим вздохом, каждым биением сердца.